Ты родишь для меня
Шрифт:
— Да, я знаю, наглый и беспринципный. И что? — он наклоняется ко мне и касается губами виска, от чего по телу проносится электрический заряд. Широкая ладонь опускается на мою руку и сжимает кулак.
— Отпусти меня! Немедленно! И выйди отсюда!
Во мне зарождается первобытный гнев, который сейчас я не могу ни подавить, ни скрыть.
— А если я не хочу выходить? И хочу смотреть, не пялиться, а смотреть. Мне нравится то, что я вижу, так зачем себя в чем-то ограничивать. Тем более ограничивать себя в созерцании прекрасного, — Влад мягко шепчет мне на ухо, нарочно касаясь раковины и обдавая кожу горячим дыханием.
Мои внутренности сжимаются и протестуют, пока тело горит, покрываясь маленькими бисеринками пота, что смешиваются с водой.
— Ты никогда и ни в чем себя не ограничивал, конечно, чего и начинать, — мне жарко, и почему-то я все дрожу, всматриваясь в ровный шов на его рубашке. Идеально отглаженной рубашке.
Он никогда не понимал слова «нет», и все, что нас связывало, оборвалось лишь насильно. Грубо и так больно. Даже когда я изначально сопротивлялась самой себе, он умело вывел все в такое русло, что я сама пришла к нему. К осознанию того, что я хочу быть с ним.
— Обоснуй.
Грубый голос разрезал тишину комнаты.
— Обоснуй свой себе обоснуй и засунь…— но договорить я не успеваю, потому что Влад толкает меня к стене и приближается своим лицом к моему. В глазах играют бесята, а в моих полыхает огонь праведного гнева. Запрещаю себе двигаться, иначе полотенце опадет к ногам, ведь я его больше не удерживаю. Так и хочется заехать ему по причинному месту и сорваться на бег вон из квартиры.
— С этого места поподробнее, вискас, — голубые глаза напротив начинают действовать на меня странно, я словно выпадаю из пространства и дышу рвано. — Я же вижу, что ты дрожишь совсем не от страха. Мне это нравится.
Влад проводит носом по моей щеке и глубоко вдыхает мой аромат, совсем как когда-то давно он делал при любом удобном случае.
— Мне противны твои касания, но я помню уговор.
Я прикусываю губу и замираю, пока все не заканчивается так же внезапно, как и началось.
Агапов отходит от меня, склоняет голову, лишь по сведенным бровям можно понять, что он зол. Уже без каких-либо эмоций грубо кидает мне:
— У тебя час на сборы, сегодня я хочу тебе все показать, чтобы ты видела фронт работ в офисе. Выберешь себе любой кабинет, где и сможешь спокойно работать.
— Мне необязательно сидеть в офисе, чтобы создавать новое оформление.
В таком же тоне кидаю в ответ, не смотрю на него.
— Обязательно. Я так хочу. И ты будешь делать все, что я хочу, девочка, пока ты моя.
Кидает Агапов напоследок, оставляя меня в комнате наедине. Эмоции впереди планеты всей. С грустью осознаю, что это все не слишком уж и разительно отличается от того, что когда-то нас связывало.
16
МНОГО ЛЕТ НАЗАД
Мы сидели на заднем дворе нашего дома на скамейке и болтали ни о чем. Периодически я подскакивала с места и осторожно обнимала своего лучшего друга. Влад смеялся и так же крепко обнимал меня в ответ. Наконец-то приехал, как же безумно я скучала...
— Герман завтра приедет, сессию еще не закрыл, — Агапов щелкнул меня по носу, а я нахмурилась. — Последний экзамен.
— Знаю, он звонил — парень странно кивнул и перевел взгляд мне за спину, усиливая объятия.
Я радовалась словно ребенок, столько всего хотелось рассказать, но самое главное я, конечно, поведала ему еще по телефону. Конечно, Влад и не сомневался, что я все удачно сдам, но я волновалсь все равно, как и любой рак.
— Поехали завтра на озеро праздновать твой день рождения, а то так и не посидели. Да и успешную сдачу всех экзаменов заодно можно.
Конечно, у всех была сессия, а у меня экзамены, какие уж тут дни рождения, если я рыдала в подушку от недосыпа.
Приятное тепло разлилось по телу, я радостно улыбнулась и поцеловала Влада в щеку.
— Конечно! Как раз Герман приедет! Всех соберем, и как отправзднуем.
Я так пристально смотрела на Влада, что буквально силком заставила себя отвести взгляд. Мой Влад.
Он смотрелся старше, играл на гитаре и был просто мечтой всех девочек от тринадцати и старше. Конечно, и моей мечтой тоже. Но помимо прочего, для меня он был еще и другом, почти братом, и я понять не могла, как вообще такие чувства взобрались в мою голову.
Мне не надо было на него смотреть, хотя бы не так... Потому что у него уже была девушка, хотя может сейчас уже и другая, но суть в том, что он точно в отношениях. Почему-то он ни разу не рассказывал о своих девушках, не знакомил меня ни с кем.
Впрочем, он в целом не шибко распространялся. И даже когда я пару лет назад намекнула, что пригласил бы свою Наташу к нам на киновечер, он оскалился в ответ, что это вечер для друзей. Я стухла, а потом даже немного затаила обиду за столь резкое высказывание, и Влад все понял. Позже он наведался ко мне домой с целой горой сладостей, поцеловал в лоб и попросил прощения. А я млела, таяла и все прощала ему.
Особенно его скверный характер.
Впервые его девушку я увидела три года назад, когда он был в выпускном классе, а я только перешла в девятый. При виде болезнной для сердца картины я почувствовала странный укол ревности. Они целовались на заднем дворе нашей школы, и да, она была девушкой на миллион, словно ожившая кукла Барби. Так ее и называли Барби Наташа. Не то, что я. Пухленькая и с большими глазами, длинными волосами, заплетёнными в толстую косу. Частенько в школе ребята считали своим долгом подергать за нее и посмотреть, что же будет.
Герман и Влад тогда приходили на выручку. Правда они учились на два класса старше, но суть не в этом, ведь хватало лишь одного моего слова, чтобы обидчики знали свое место.
Мне всегда казалось, что и дружил Влад со мной скорее из жалости, а я сильно была этому рада, чтобы отказываться хотя бы от такого внимания. Мы всегда были по-особенному близки именно с ним и Агатой, Герман чуть позже влился в "тусовку", но все равно с тех пор мы были вместе. Банда.
После увиденного я страдала и мучилась, но никак не показывала своего истинного отношения к его очевидным отметинам на коже, запаху девичьих духов и бесконечных смсок, приходящих даже тогда, когда он был у меня в гостях. Почему мне казалось, что мы будем всегда, а мысли о личной жизни в детскую голову не приходили?