Ты сеешь ветер
Шрифт:
========== i ==========
– 1 -
Было уже поздно, когда я вернулась в таверну. Спускались сумерки, и вместе с ними надвигалась гроза. Какой-то неземной и зловещий свет разливался под облаками, и даже новые дома вдоль дороги казались такими же древними и мрачными, как источенные непогодами Стрелы Дьявола. В такой вечер лучше всего было сидеть дома и не высовываться.
Затащив тяжёлый мешок с солью на крыльцо на заднем дворе, я бросила его у скамьи и, вытянув руки вперед, с наслаждением потянулась. Вязы раскачивались и мотались из
И тут сквозь гул и вой ветра я вдруг расслышала голоса и хохот, доносившиеся с кухни. Нахмурившись и подбоченившись, я сдула с лица выбившуюся прядь волос и поискала глазами ящик с гнилыми овощами. Вытащив его из-под лавки, я выбрала самую крупную картофелину, и, потянув на себя дверь, шагнула внутрь.
На кухне царило невиданное оживление: смех, грохот утвари, чужая поступь и прочая возня. Большинство мужчин собралось у очага, кое-кто остался сидеть за столом, кто-то отирался у плиты. Сэйв, которой я велела следить за мясным бульоном для завтрашнего супа, сиротливо жалась к противоположной стене, испуганно и растерянно оглядывая собравшихся, а потому в её кастрюле хозяйничал чужак.
Остановившись позади ещё одного незваного гостя, чья сутулая спина всё это время надёжно скрывала меня от взглядов остальных, я с силой толкнула его, и он, вскрикнув от неожиданности, полетел вперед, размахивая руками. Все присутствующие разом умолкли. Тот негодяй, что прихлёбывал бульон прямо из кастрюли, замер, не донеся половник до рта. Мой горящий гневом взгляд остановился на его грязных руках, и это стало последней каплей. Стиснув пальцами размягчённую гниением картофелину, я, не прицелившись, швырнула её в сторону толстого и лоснящегося грязнули. Картофелина выбила половник у него из рук, и мужчина отскочил от плиты, как ошпаренный.
— Дурная девка! — неожиданно высоким для человека его комплекции голосом завопил он под дружный хохот своих товарищей.
Я оглядела их, все они смотрели на меня с весельем и любопытством. Разве что за исключением Тощего, растянувшегося на грязном полу, и Кабана, вытиравшего рукавом лицо.
— А ну, пошли вон, черти! — крикнула я, принявшись раздавать тумаки всем, кто попадался мне на глаза.
Блу, схлопотавший подзатыльник, выронил жженный сахар из рук и выскочил на улицу. Следом понёсся Тощий, на ходу выкрикивая проклятья, а за ним, хохоча и подначивая меня, сматывались и остальные.
— Бездельники! — вопила я им вслед.
Заметив скалку, я схватила её и повернулась к мужчине, поднявшемуся из-за стола и нахально уставившемуся прямо на меня.
На кухне остались только я, он, Кабан и перепуганная до смерти Сэйв, которая тут же принялась поспешно наводить порядок: накрыла кастрюлю крышкой, смахнула хлебные крошки со стола, подняла с пола половник и другие столовые приборы.
— Ты чего это разошлась, ведьма? — раздраженно спросил Кабан, на всякий случай прикрывая голову руками. — Знай своё место. Мы не к тебе пришли.
— Чего тогда на кухню заявились? — прошипела я, всё ещё дрожа от гнева и не сводя с Кабана тяжёлого взгляда. — Дарии здесь отродясь не бывает.
— А где она бывает? — насмешливо спросил другой мужчина, наблюдая за мной с весьма большим интересом.
Я медленно отложила скалку в сторону, оправила платье и взглянула на него исподлобья.
— Будто ты не знаешь, Артур.
— Больно много норова у тебя для стряпухи, а? — с нервным смешком заметил Кабан. — Выпороть бы разок как следует.
— Проваливай отсюда, — мрачно ответила ему я. — В таверне тебе накроют и на рожу твою оплывшую даже не взглянут. А здесь чтобы духу твоего не было.
— Вечно ты бранишься, — беззлобно заметил толстяк, схватив со стола яблоко и надкусив его столь поспешно, словно боялся, что его у него вот-вот отнимут. — Потому и одна всё время.
Я вновь потянулась за скалкой, и Кабан, схватив горсть жжённых леденцов для Блу, поспешил смыться.
— В чём дело, Артур? — спросила я, обернувшись. — Твои псы вконец одичали?
Он смотрел на меня с издевательски-любезным выражением лица.
— Все знают, что пока Дарии нет, ты за неё.
— И что?
Артур приблизился.
— Позавчера на обед подавали жареную сельдь. Вчера на завтрак — сельдь соленую, а сегодня на ужин, судя по всему, нам должны были подать сельдь копченую, — он ухмыльнулся. — Того и глядя, сама селёдкой станешь.
Я фыркнула и жестом отослала Сэйв прочь.
Дверь за ней захлопнулась с громким стуком, и вдруг погасли все свечи; Артур застыл на месте, вглядываясь в полумрак. На него упал затухающий предвечерний свет. Кожа на его словно резцом очерченном лице была тёмной от загара.
— Ты что, пришёл сюда жаловаться на меню? – спросила я.
— Сегодня день уплаты долга.
— Это хозяйские дела. Меня они не касаются.
Глаза Артура медленно исследовали меня с головы до ног; наглым оценивающим взглядом он рассматривал моё платье из тонкой шерсти. Я не вполне понимала смысл этого взгляда, но тем не менее занервничала ужасно и даже отступила на шаг или два.
Наконец он отвел глаза, тем самым словно бы освободив меня от принуждения, и я вздохнула полной грудью, хотя до той минуты не осознавала, что невольно задерживала дыхание.
— Чего ты упрямишься? – весело спросил Артур, обойдя меня и направившись к выходу. – Я велю парням обыскать помещение. Они перевернут тут всё вверх дном, учинят страшный беспорядок. Это не по-дружески, как считаешь? Мы ведь с тобой всё ещё друзья? — он привалился плечом к дверному косяку. Прядь светлых волос упала ему на лоб.
— Вот ещё! – вспыхнула я. Меня всегда раздражала его грубая фамильярность и насмешливость.
— Давай, поторапливайся, — велел он. — Надвигается буря, а мне ещё тащиться к лодочникам.