Ты сеешь ветер
Шрифт:
— Ушёл.
Кто-то из мужчин уже подбрасывал дрова в очаг. Остальные расселись кто где, потягивая горячительное из фляжек. Блу крутился у стола, со страхом и беспокойством поглядывая на отца.
Артур подложил Кабану под ноги сумку и приказал подать ему воды. Лицо последнего при слабом освещении напоминало череп, побледневшая кожа туго обтягивала кости. Он был в сознании, и когда я наклонилась, чтобы ощупать плечо и грудь, вдруг вздрогнул и запричитал:
— Только не она! Она же меня убьёт!
— Не убьёт, — отрезал Артур.
Кабан застонал и попытался
— Тебя что, тупица, ножом полоснули? — спросила я, осматривая кровоточащую рану.
— Легионеры, — ответил за него Тощий, примостившийся на скамье почти в самом углу.
— Меньше бы впихивал в себя еды — быстрее бы бегал, — ворчливым тоном заметила я.
— Хорошего человека должно быть много.
— Тебя много. Но ты всё равно мерзкий.
Я принялась за дело, негромко ругаясь себе под нос. Артур распорядился, чтобы один из мужчин наблюдал за дорогой. Блу помогал мне — разрывал материю на полосы и подавал воду. При необходимости Артур приподнимал раненого, которому было запрещено двигаться самому, хотя он и бурчал время от времени, что всё это было ни к чему.
Наконец я с великим трудом связала концы ткани спереди и потянулась за другими, упорно прячущимися за спиной пациента. Кабан шевельнулся, и первый узел развязался.
— Чтоб тебя, толстый ты ублюдок!
— Дикая баба, — протянул Тощий.
— Как её ещё не отдубасили?
— Святой Павел говорил: «Женщине следует учиться молчанию со всей покорностью», — раздался позади очень строгий голос.
Я вытерла лоб рукавом.
— Он говорил не так, — возразил кто-то. — Он сказал, что жёнам в церкви следует молчать, ибо не позволено им говорить.
— Нет же! — вмешался Кабан, весь белый, как полотно. — Там что-то про то… Ну, мол, не красота – золото, а ум и молчание.
— Вы сейчас все пойдёте вон, — не выдержала я, хлопнув ладонью по столу. — Вместе со своим Павлом.
В ответ раздались смешки.
— Я поверну его на бок. А ты завяжи бинт, — предложил Артур.
Я коротко взглянула на него и только сейчас заметила меч, болтавшийся за его спиной. Кивнув в ответ, я обратилась к Кабану:
— Если ты хоть чуть-чуть дёрнешься, я тебя убью.
— Я же говорил!
— Заткнись.
Я слишком сильно потянула последний бинт за концы, и он вырвался у меня из рук. Пока Блу нащупывал в темноте потерянный бинт, я почивала его отца изощрёнными ругательствами, которые тот терпел с мучительным смирением.
Когда повязка была наконец готова, Кабан хотел было прикоснуться к ней, но я ударила его по руке.
— Лежи смирно.
Артур протянул мне фляжку; из горлышка ударил запах очень крепкого виски.
Я отмахнулась:
— Ему нужен чай или вода.
— Это не ему. Тебе.
— Дайте лучше мне! — вмешался Кабан, снова попытавшись сесть.
Я уложила его обратно, и он негромко застонал.
— Как больно!
— Чудесно! — прошипела я. — Так тебе и надо, — и обведя строгим взглядом собравшихся мужчин, добавила: — Можете оставаться здесь до утра. Но не дольше.
— Нужно выставить на ночь караул, — сказал Тощий.
— Не нужно, — коротко ответила я. — Буря охраняет нас.
– 2 -
Светлые полосы занимающейся утренней зари протянулись над озером. Пока Артур одевался, я смотрела из окна на темные камни, обведенные серой каймой света, на тропинку, что огибала озеро и вела в просторную пещеру.
Ночью мне удалось забыться одним из тех лишенных сновидений снов, которые, кажется, занимают всего миг, а потом что-то вдруг выдернуло меня из дремоты и едва ли не толкнуло в спину, заставляя подняться. Первым делом я нашла взглядом Экскалибур. Новый владелец небрежно прислонил его к стене. Весь вечер Артур посматривал в его сторону с неохотой и даже спать лёг подальше от меча.
Мне было знакомо навязчивое желание отгородиться от того, что напоминало о неминуемом.
Артур замер позади, и некоторое время мы так и стояли, молча, не двигаясь с места — словно собирались с духом, прежде чем прыгнуть в ледяную воду.
В сущности, именно это нам и предстояло сделать.
Путь был опасным — сплошные обледенелые камни. Каждый шаг требовал сосредоточенности, пока мы пробирались к берегу. Артур крепко прижимал мою руку к своему боку, пленяя меня таким образом и одновременно уберегая от падения.
Буря расступалась перед нами, почти кланялась и безмолвно зазывала вперёд. Стояла жутковатая тишина. Я слышала только скрип мёрзлой земли под ногами и шум нашего дыхания. Возникло такое чувство, будто за нами следят, и один раз Артур даже остановился и покрутился на месте, чтобы выяснить, нет ли рядом кого-нибудь. И хотя нам обоим очень хотелось вернуться в хижину старика, ноги словно обрели собственную волю и твердо вознамерились двигаться дальше.
Струи дождя затекали под одежду, и я поняла, что холод проберет нас до костей раньше, чем мы успеем добраться до берега.
Прочистив горло, Артур вдруг заговорил:
— И вот я иду за тобой, ничего не спросив, не поставив под сомнение ни одно твоё слово… Не безумец ли я?
Я чувствовала в нём уверенность, с какой он делал каждый свой шаг, а ещё присутствие несвойственного его натуре смирения. Теперь я знала, что он — мой слепой король, а я — его поводырь, хотя это он помогал мне идти по камням.
Я очень долго избегала смотреть на него, и когда я наконец подняла глаза, то увидела, что он тоже смотрел на меня. Лицо у него было белое и ничего не выражало; он выглядел точно так же, как и тогда, когда мы занимались раной Кабана.
Артур крепче сжал мою руку. Мне показалось, что мы оба стремились поддержать друг друга во время этого нелёгкого пути: разомкнешь руки — и свалишься на камни. Как ни странно, то было успокаивающее чувства. Нас было двое.
Когда мы добрались до озера, я торопливо ступила в воду. Нужно было вернуться в хижину до прихода нового дня. Не услышав позади всплеска, я обернулась. Артур оставался на берегу, и его тревожный взгляд внезапно пробудил во мне волну раздражения. Это напомнило мне возмущение отвергнутой мной силы — достаточно неприятное чувство.