Ты теперь моя
Шрифт:
Ловлю губами горячее дыхание, когда Саульский ложится сверху. Целую его и обхватываю ногами бедра.
Он заполняет меня одним плавным, но мощным толчком. Это блаженство. Ноги слабеют. Стопы дергаются. Пальцы поджимаются и начинают дрожать. Отрываясь от его губ, я закрываю глаза и откидываю назад голову.
— Рома…
— Не закрывай глаза, — сдавленно просит он. — Юля, — окликает, потому что я не сразу реагирую.
— Хорошо… Хорошо… Рома…
Он утыкается лбом в мою переносицу и начинает двигаться. Мне трудно хоть как-то контролировать свои эмоции. Я покрикиваю и стону
Кажется, что приближающийся оргазм снесет меня как ураганный ветер. Его зарождение такое мощное, что в какой-то момент становится страшно.
Рома, как и всегда, чувствует изменения. Останавливается. Ловит пальцами мой подбородок. Наше смеженное тяжелое дыхание перекрывает все звуки в комнате. Он долго смотрит… А потом впервые по собственной инициативе он меня целует. Накрывает мой рот без свойственной ему грубости. Достаточно крепко, но вместе с тем осторожно. Возможно, даже в какой-то степени нежно… Я отвыкла от такого… Сауль прихватывает своими губами мои губы. Скользит языком внутрь. Проворачивает его медленно и томительно. Дарит свой вкус и забирает мой.
Божественно…
Кажется, мое сердце способно проломить не только мою грудную клетку, но и его.
Хочу к нему.
Это желание за гранью возможного. Это чистое безумие. Но и оно прекрасно.
Рома возобновляет движения. И я снова падаю. Но в этот раз не сразу разбиваюсь. Проваливаюсь в воду. Горячую, бурлящую, с безумными вихрями подводного течения. Оно закручивает меня, ласково и требовательно кружит, чтобы после резко вытолкнуть на поверхность.
Ничто так не покоряет женщину, как мягко насаждаемая твёрдая мужская воля… Сейчас я понимаю это крылатое выражение.
— Я люблю тебя… — хрипло шепчу Саулю в губы, выгибая на пике наслаждения спину. — Люблю тебя… Люблю…
Глава 29
Мои тебе настроения, от крошки, от гения
Мое в тебе сердце юное, щербатое, лунное…
Юля
Папа возвращается раньше, чем планировалось. Я так радуюсь предстоящей встрече, ни о чем другом думать не могу. На эмоциях забываю обо всем плохом и окончательно отпускаю осторожность. Смеюсь и слишком много болтаю, докладывая Саульскому то, что ему, вероятно, совсем не интересно.
— Смотри, какой удобный домашний костюм я для папы купила. Классный? Почему молчишь? — натыкаюсь на внимательный взгляд стальных глаз. Смотрит Рома не на костюм явно. Но я, пряча смущение, продолжаю гнуть свое — мне так легче. — Ну, классный же! Очень мягкий. Потрогай.
— Классный, — выдвигает, не прикасаясь к предмету обсуждения.
— Еще сегодня заказала подушки из Италии. Ортопедические. Матрас мне очень понравился. Я потом подумала, надо было и нам такие взять… Заеду завтра, продублирую заказ. Ты же не против?
— Эти вопросы решай сама, Юля.
Не знаю, как это происходит, но я вдруг тянусь к Саульскому и чмокаю его в губы. Отстраняюсь и замираю. Несколько секунд мы смотрим друг другу в глаза, не моргая. Я сдаюсь первой, скрывая замешательство, как ни в чем не бывало, продолжаю:
— Тоню с папой оставлю. Пусть сопротивляются, сколько хотят! Нет — уволю! Ну, пригрожу, конечно, — смягчаю голос. Подтягивая еще один пакет, извлекаю из него толстый плед. — Тебе нравится этот цвет? По-моему, очень приятный, — улыбаюсь при виде его хмурого лица. — Рома?
— Я не разбираюсь в таких вещах.
— Ну, чисто субъективно? Какой цвет лучше? Этот, или надо было взять темно-серый?
У Саульского взгляд оторопелый, будто я подговариваю его котят топить. Хотя, вероятно, и это для него не столь ужасно, как то, что я устроила в нашей спальне базар.
— Темно-серый.
— Черт! Почему? Этот же красивее, — искренне расстраиваюсь я. Но заметив, как жестко двигаются челюсти мужа и трепещут на вдохе крылья носа, милостиво сворачиваю разговор: — Ладно. Может, завтра еще тот куплю… Или… Я еще в Togas не заходила… Надо бы заглянуть…
Отставив покупки, на мгновение застываю в позе лотоса неподвижно. Дзен ловлю, ага. А потом, вдавливая локти в колени, подпираю кулаками лицо. Глядя в одну неопределенную точку в углу комнаты, протяжно вздыхаю, прикидывая план на следующий день.
Сегодня произошло кое-что очень странное. Я носилась по торговому центру с Чарли на хвосте. Было многолюдно, что неудивительно, учитывая приближающиеся новогодние праздники. Кто-то схватил меня за руку. Я машинально остановилась и, подняв взгляд, увидела совершенно незнакомую мне женщину. Черные глаза просканировали меня, будто в душу пролезли. Холодом обдало, да таким, что сразу озноб по коже прошел.
— Ты очень сильная. Можешь подчинить любого. Весь город. Только не его. С ним не воюй. Проиграешь.
Не успела я возмутиться, как Чарли отсек экзотическую даму в сторону.
— Тебе что сказано было? — рявкнул он. — Шуруй отсюда, пока цела…
Она укрыла его матами и скрылась быстрее, чем я сообразила, как реагировать.
— Кто это был?
— Местная сумасшедшая.
Ситуация настолько меня шокировала, что я даже проигнорировала то, что он со мной заговорил.
Уложив приятные переживания, связанные с приездом отца, я, наконец, пересказываю Саульскому этот инцидент. Он слушает меня с каменным лицом, вообще не выказывая никаких эмоций относительно произошедшего, и мой энергетический запал быстро идет на убыль. Вероятно, Чарли сам успел все рассказать, и Роме просто неинтересно то, о чем я говорю.
— Макару следует лучше выполнять свою работу.
— Дело не в этом…
— Не волнуйся, Юля. Если нужно будет, отдам тебе еще Костю.
— Какого еще Костю? Не хочу я никого! Только к Чарли привыкла…
Он протяжно вздыхает и проводит ладонью по лицу.
— Ты, как обычно, меня не слышишь, Юля.
— Нет, это ты меня не слышишь, Рома!
— Будем спорить? — машинально прослеживаю за тем, как он поднимается с кровати и перемещается по комнате.
Я, может, и хотела бы… Но он берет и выключает свет! Меня этот саульский способ гасить конфликт бесит неимоверно. Словно я собака Павлова, которая на рефлексе должна лечь спать.