Ты теперь моя
Шрифт:
Юля
— Сними только платье. Останься, как утром.
Сауль уходит в ванную, оставляя нас с Тоней одних. Не знаю, кто больше краснеет — я или няня. Обе делаем вид, что ничего невероятного не происходит.
— Будь покладистой, лялька, — говорит женщина, проворно расшнуровывая платье. — Делай, что он говорит. Веди себя тихо. Лучше вообще рот не отрывай. Не надо его злить…
— Знаю, Тоня. Иди уже. Я сама закончу.
Не хочу ее отпускать. Отчаянно желаю вцепиться и умолять не уходить никогда. Нужно выпроводить, пока хватает сил.
Няня со вздохом отступает.
— Дома увидимся, — тихо говорит, продолжая смотреть на меня с какой-то невыразимой тоской. — С утра разберусь, что и как у Саульского. Пока приедете, вареников налеплю.
— До завтра, Тонь, — мой голос звучит почти холодно.
Она понимает, что не со зла. Слишком хорошо меня знает.
— До завтра, лялька.
Шумно и отрывисто выдыхаю, когда няня осеняет меня крестным знаменем.
— Ну, иди уже. Иди… — отворачиваюсь, чтобы не заметила влажного блеска в глазах.
Именно хлопок двери отрезает меня от детства. Сауль прав. Я взрослая и сильная. В происходящем нет ничего ужасного и неправильного. Я замужем. Все через это проходят. Медленно перевожу дыхание, чтобы настроиться и закончить с раздеванием.
Оставшись в нижнем белье и фате, машинально рассматриваю в темном окне свое отражение. Ломаю сознание, но все же чувствую себя неприятно. Выгляжу, будто заказная проститутка. Хочется снять всё поскорее, вытянуть шпильки, расплести волосы, уснуть и оказаться в завтрашнем дне.
— Иди сюда.
Оборачиваюсь и замираю. Не двигаюсь, просто потому, что не могу. Нервно сглатываю и сжимаю ладони в кулаки.
Наверное, Сауль успел принять душ. Стоит передо мной в одном полотенце. Смотрю на его обнаженную грудь, не решаясь поднимать взгляд выше. Если отбросить в сторону суровые рамки, в которые меня внезапно сунула жизнь, должна признать — Саульский красив. Высокий. Крупный. С хорошо развитой мускулатурой. Последнее, в принципе, неудивительно, учитывая, что в прошлом он профессиональный спортсмен. Плечи широкие. Рельефный торс и крупные руки с выступающими прутьями вен покрывает умеренная темная поросль. Очередное напоминание о том, что передо мной не мальчик — мужчина.
— Сюда иди, — в его голосе появляется твердость напряжения. — Не стой у окна.
Уговариваю себя, что лучше его не злить. Мысленно даю себе подзатыльник. Сбивчивым спешным шагом пересекаю разделяющее нас пространство.
Успокаиваюсь тем, что внешне он мне нравится. Значит, процесс не должен вызвать отвращения.
— Опустись на колени.
Это требование будто пуля влетает в сознание и разбивает все мои мысли. Я теряюсь, не могу направить в тело элементарную механическую команду двигаться. Задыхаюсь уже не просто от волнения. Я в панике!
Не то чтобы секс меня не интересовал. Интересовал, и даже очень. Мое тело созрело и подсознательно просило об удовольствии. Не находилось мужчины, способного дотянуть до моих фантазий. Они вкупе с завышенной самооценкой находились выше того, что мог предложить Вадик. Я смотрела эротику и трогала себя сама. С Вадиком же, чтобы позволить что-то подобное, все мне не хватало каких-то эмоций.
А сейчас я вынуждена подчиняться.
Опускаюсь, конечно. Медленно и неловко подгибаю ноги. Оказавшись в этом унизительном положении, слишком громко выдыхаю. Я, естественно, понимаю, что именно Саульскому от меня нужно.
— Боже… — но все равно не могу сдержать шокированного кряканья, когда он снимает полотенце и перед моим лицом оказывается самый настоящий член.
Это не Вадик. Над Вадиком я могла бы посмеяться. Вадику я могла бы отказать. Да, смешно мне с ним было… Замечу, что у парня эрекция, и хохочу, как ненормальная.
С Саульским выбора нет. Я должна делать всё, что ему бы нравилось. Умом понимаю, но перенаправить в действие никак не могу. С чего начать? Коснуться его ладонью? Прижаться губами к животу? Сразу приступить к основному действу? Что?
— Я… Я никогда этого не делала, — решаясь признаться, рассчитываю на помощь с его стороны.
Не вижу лица Саульского, но его это, судя по ответу, не особо впечатляет:
— Все когда-то начинают.
Прекрасно. Ободряюще.
— Ладно… Можешь… Можешь просто сказать, с чего начать?
— На меня посмотри, — требует он осипшим и напряженным голосом.
Подчиняюсь. Смотрю, чувствуя, как в глазах появляется жжение. Сцепляя зубы, инстинктивно начинаю дышать чаще. Даю себе клятву — реветь не буду. Ни за что!
— Возьми рукой.
Судорожно втягиваю воздух, а его все равно мало. Не двигаюсь. Не могу. Рискну предположить, Саульскому давно не попадались такие бесячие дуры, как я. Попросила совета и туплю! Он не выдерживает, сам себя обхватывает рукой.
— Что в этом сложного?
Воспаленными глазами слепо пялюсь на то, как его татуированная кисть сжимает член. Слишком большой, по моему представлению. Что я с ним буду делать? Куда такое поместишь?
Сауль дергает рукой взад-вперед и чуть стискивает пальцы у основания толстой головки, а меня в жар бросает от дикого смущения.
— В глаза смотри, — грубо требует он.
Но я не могу. Оцепенело изучаю член и выступившую на его конце каплю.
— Юля!
В моем имени нет твердых звуков, но когда его рычит Сауль, по коже проходит жёсткий озноб. Инстинктивно повинуюсь. Встречаюсь с ним глазами. Кажется, замираю, будто испуганный зверь. На самом деле, дышу часто и шумно. Это наверняка заметно. Невозможно не увидеть.
Сауль долго смотрит. Просто смотрит, оценивая происходящее только визуально. Пораженно отмечаю, как быстро меняется его взгляд — темнеет и тяжелеет. Ему нравится.