Ты теперь моя
Шрифт:
Просто морок какой-то! И я никак, никак не могу из него выплыть. Он все трогает там — нажимает, кружит, проникает внутрь меня пальцем. Сначала получается выныривать рывками, делать короткие вздохи ясности. Но с каждым разом все реже и реже. Когда же Сауль прихватывает горячими влажными губами какие-то чувствительные места на шее, ухожу с головой. Падаю. Расшибаюсь.
Глава 5
Я последний или первый?
Я герой или убийца?
Сауль
Девчонка
— Юля!
— Больно…
— Потерпи.
— Сам потерпи!
Злится и сопли размазывает — впечатляющее сочетание. Глубоко вдыхаю, игнорируя давления непонятных в тот момент эмоций. Не думаю, инстинктивно поднимаю броню со всех сторон, спуская малолетке ее импульсивную смелость. Сознательно вхожу в режим оцепенения. Беру паузу, чтобы не чувствовать, какая она горячая, тугая и бешеная. А ведь махнуть ее хочется без пощады. Быстро и грубо. Довести до слез, судорожной трясучки и конвульсивного бульканья.
Поплыла-то девочка, еще стоя на коленях с членом во рту. Неумело отсасывала. Меня никогда не пёрло от невинных девок. От этой прёт. Смотрит она так ох*енно — вызывающе и вместе с тем потрясенно. Отзывчивая. Чувственная. Сумасшедшая. Все эмоции на лице видно.
— Ша! Делаешь хуже. Расслабься, — наваливаясь, обездвиживаю. — Расслабься, говорю. Станет легче.
— Тебе откуда знать???
— На полтона ниже бери, когда со мной разговариваешь, — хлёстко обрываю этот ор.
Дам слабину — потом же хуже будет. Ломать придется, чтобы не отбивалась от стаи. Блядь, да, она теперь моя. Пока приходится напоминать себе, что не просто очередная мурка. Отвечаю за нее.
— Хочешь, чтобы я тебя силой рвал? Понимаешь же, что не в твою пользу соотношение. Замри. Не провоцируй на то, чего выдержать не сможешь.
По глазам вижу, что не пронимает ее. Не доходят до нее сейчас слова. Она, мать ее, вся в своей внутренней истерике. Вот на хрена мне это надо, блядь?
— Вытащи его из меня, — сражается с рёвом и со мной.
— Вытащу, когда закончу, — информирую жёстко.
— Ты… урод!
Сцепив зубы, на мгновение прикрываю глаза. На первый раз оставляю без должного внимания этот выпад.
Вижу, что попускает ее. Взгляд яснеет. Справляется с болью. Больше злостью бравирует. Понимаю, что так же, как и я, ко многому не готова. Знаю, что на горло себе наступает. Но надо, чтобы сразу усвоила, кто главный. Ей же лучше.
— Ненавижу тебя!
— Молча можешь это делать? Или мне помочь тебе рот закрыть?
Сопит в ответ. Прожигает глазами. Но предпочитает заткнуться самостоятельно.
Мелкая зараза.
Чувствую, что еще слишком напряжена. Хотя рваный и частый ритм дыхания постепенно выравнивается. Сердце малость затихает — уже
Бедрами все еще сжимает, будто тисками. Ладонями в плечи мне упирается.
Не обязан, но пытаюсь сделать для нее проще, чтобы не скулила подо мной, как побитая собака. Немного смещаясь, сжимаю ладонью налитую молодостью грудь. Охрененная она у нее. Мягкая и вместе тем упругая. Да и размер очень даже приличный. Хочется трогать. Всасываю тонкую кожу на шее, и девчонка резко исходит мелкой дрожью. Понял уже, что особенно нравится ей именно эта сиропная ласка. Юные мурки прутся от разного рода лобызания.
— Не надо… Прекрати так делать…
Не хочет кончать, раскусил сразу. Стесняется, потому как ненавидит меня. А я хочу, чтобы кончала. Пусть ненавидит сильнее. Пусть ненавидит не только меня, но и себя. Крепче будет.
Подтягиваю колени девчонки выше. Толкаюсь медленно. Она дергается и тихо стонет. Трясет ее немыслимо. Знаю, что не от боли. Чувствую же, совсем другого рода этот трепет. У самого по спине волны дрожи проносятся. В глазах темнеет. Так тесно в ней и горячо, охренеть просто. Раскаленные импульсы сворачивают нутро безумным кайфом. Западло даже, что настолько быстро взлетаю.
Двигаюсь, ускоряя ритм.
Мычит мурка, закусывая губы. Глотает прерывистые высокие вздохи, но они все равно прорываются. Глаза жмурит. Сопротивляется своему удовольствию.
— Долго еще? — выдыхает быстрым ломаным шепотом. — Долго?
Чувствую, влаги между нами становится все больше. Хлюпает на толчках. Разгорается. Очень жарко становится.
Если бы меня самого не крыло яростное удовольствие, ей-богу, засмеялся бы. Вначале думал взять положенное и отпустить девку. Потому что выдержка хромает на все конечности. Но это ее своеобразное принципиальное сопротивление подстегивает, током по нервам нещадно палит.
— Будешь лежать как обледеневшее бревно — долго.
— Что мне делать?
Наивная дурочка, конечно же, ведется. Была бы постарше, понимала бы, что член у меня дубовый не потому, что я догнаться с ней не могу.
Тормознув, даю ей элементарную инструкцию:
— Для начала перестать так зажиматься. Ногами меня обхвати, руки на шею, — подчиняется. — Теперь максимально расслабься. Можешь покричать.
Смотрит убийственно, мол, щас!
Провоцирует ведь, дурочка. Заставлю.
— Так нормально?
Расслабляется. Сама к себе прижимает. Выдавая накал своей природной чувственности, промежностью сдавливает так сильно, едва сдерживаю стон. Меня внезапно капитально клинит. По спине жаркая волна проносится. Огненными спазмами скручивает мышцы. Испариной кожа покрывается. На висках каплями собирается напряжение. Всю кровь в пах сливает и разносит член до болезненной ломоты.
Вдавливая в скрипучую кровать, трахаю ее так, как всем муркам нравится. Медленно и глубоко. Растягиваю. Заполняю. Трясет ее. Так, как хотел я — крупной судорожной дрожью. Вижу, как закрывает глаза. Захлебывается шумными всхлипами. Вновь открывает — сметает все безумной смесью эмоций.