Ты – всё
Шрифт:
– Ты не будешь здесь ночевать, – заявляет чрезвычайно уверенно.
Ломает волю стремительно.
Злиться бессмысленно. Ведь тому виной не он сам, а моя от него зависимость.
– Ян… – выдыхаю совсем не с теми интонациями, которыми сейчас должна располагать. Застываю. Прочищаю горло. Избегая прямого зрительного контакта, несколько сбивчиво, но достаточно строго шепчу: – Давай-ка поставим твоего вожака на паузу.
– Моего вожака? – переспрашивает глухо. Не могу не взглянуть в глаза. А взглянув, уже не получается остаться равнодушной. – А твои обиды?
– У тебя ведь их тоже немало…
С грустной улыбкой пробегаюсь кончиками пальцев по образовавшимся у него между бровями и на лбу угрюмым морщинкам.
Трогаю, и по телу мурашки бегут.
– Со своими я справлюсь. Меня волнуют твои.
Слышу это, и меня сражает такая сильная дрожь, что руку отдергиваю, будто от источника высоковольтного напряжения.
– Хватит… – роняю задушенно. Качаю головой, шумно перевожу дыхание, заставляю себя снова улыбнуться. С трудом поднимаю взгляд обратно к его таким глубоким и наполненным чувствами глазам. – Хватит командовать, Ян Романович, – прошу мягко, смеюсь хрипло. – Я поняла, чем ты руководствуешься. Поняла, что не со зла. Но… Так нельзя, Ян. Так опекают только своих, родных...
Теряю возможность говорить, когда он наклоняется. Резко опускаю взгляд. Бездыханно замираю.
Однако это не спасает от сиплого проникновенного шепота, которым Нечаев за раз все мои нервы задевает:
– Так опекают своих жен.
Зачем он это говорит? Что это значит?
Господи… Если бы я была звездой, в ту же секунду сгорела бы!
А так… Еще чего-то жду.
– Не помню, чтобы переходила в клан Нечаевых, – пытаюсь дальше шутить. Иначе с этими сумасшедшими эмоциями не справиться. – Я ведь просто Зая. Я не из твоей стаи.
– Это упущение мы скоро исправим. И будь уверена, фамилию ты поменяешь.
Не сразу допираю, что он делает последнее уточнение из-за моего фиктивного брака с Повериным. Вскидываю взгляд и разбиваюсь в новых приливах дрожи.
– Интересно, зачем тебе это нужно?.. – выдыхаю, едва сумев справиться с поднявшимся за грудиной шквалом эмоций. – Мм-м… Зачем тебе жена, Ян?
Тут кроется какой-то подвох. Определенно.
Мозг бурно клепает глупые догадки. Абсолютно глупые! Но больше, чем на мгновение, я его притормозить не могу.
И в это мгновение, как в вакуум, попадает пояснение Яна:
– Мне нужна не жена, Ю. Мне нужна ты.
Звезда, не звезда… А я после этого сгораю. Так ярко сгораю, что кажется, в этот раз уже ничего не останется.
Неотрывно смотрим друг другу в глаза.
Минуту? Две? Три?
По ощущениям – очень много времени проходит.
Что же ты делаешь, Ян?!
Хоть я и не понимаю, зачем он все эти вещи говорит… О сердце, почках, коже… Недоставало… Уезжать не хотел… Пришлось… Стрелой летел обратно, как только смог… Нет, не понимаю, зачем все это говорит, ни одного его слова не обесцениваю.
– Я должна идти, – шепчу, когда удается восстановить дыхание.
– Не должна, Ю, – отражает Нечаев так же тихо. – Я открыл одну из твоих коробок, – сообщает с непонятными интонациями. Хотя, возможно, они и понятны. Просто мой мозг, достигнув состояния паники, перестает корректно функционировать. – Не сдержался. Было интересно, что такого ты прячешь под кроватью.
– Замолчи, – выпаливаю задушенно.
– Там все наше прошлое. Одежда, фотки, записки, билеты из Луна-парка, засушенные листья, распечатки эсэмэсок… Даже фантики от конфет.
Отматываю к тому моменту, как Ян купил сегодня чупа-чупсы… И вдруг хочется плакать.
Зачем?! Зачем он это делает?!
– Кусок обугленного дерева – остаток жара из камина?
– И что? Это просто память! Девушки так делают всегда!
– Определенно делают, – соглашается Нечаев как-то уж слишком спокойно. – Но там не было ничего от Усмана, например. Или того же Поверина.
– Замолчи, замолчи… – тарабаню, пытаясь закрыть ладонями лицо.
Ян не позволяет спрятаться. Сжимая предплечья, мягко заставляет опустить руки вниз.
– Ю… Ты себе не представляешь, что я почувствовал, когда вскрыл эту коробку. Не хватит никаких ебаных слов, чтобы описать, – говорит, все чаще перемешивая слова с вздохами. Видно, что с трудом справляется с эмоциями. Но зачем-то продолжает. – Ю… – протягивает совсем тихо. Наклоняется, ослепляет блеском глаз и с дрожью заржавевшим голосом изрекает: – Ты меня убила.
Успеваю выдернуть одну из рук и зажать рот, но всхлип заглушить не получается.
– Ю… Зая… – сипит, обхватывая мое лицо ладонями. – Хочу от тебя все узнать. Не от других, Ю! Они уже до хрена наговорили. Теперь хочу услышать, как все было на самом деле, Ю! От тебя.
Господи… Да ты и так слишком близко подобрался!
– Я должна идти, Ян, – выпаливаю крайне взволнованно. – У Мадины с Валиком маленький ребенок, а у меня ключей нет… Нельзя трезвонить посреди ночи.
– Я не отпущу, Ю. Разве ты не понимаешь? Я не отпущу.
– Что значит «не отпущу», Ян? Хочешь довести меня до истерики?!
– Нет, не хочу.
– Тогда отпусти.
– Да блядь… Ю! – прикрикивает, будто в чувства привести пытается. – Ты же сама не хочешь, чтобы отпускал.
– А вот и ошибаешься!
– Я никогда не ошибаюсь. В отношении тебя, как показывает практика, не ошибаюсь.
– Очень даже ошибаешься!
– Поцелуй меня, – буквально требует.
Но с такой искренней потребностью, которую, правда, очень сложно игнорировать.
– Нет, нет… Нет!
Сам набрасывается. Запечатывает мой рот своим. Проникает внутрь языком.
Насильно ласкает. Жестко. Отрывисто. Неистово. Глубоко.
Как всегда, когда нет возможности то, что таится внутри, высказать словами, выражает эмоции через поцелуи.