Ты – всё
Шрифт:
Ее рот открывается, двигается, но слова не звучат.
Когда я разворачиваюсь и покидаю уборную, стук женских каблуков следует за мной незамедлительно.
Моя тревога разрастается.
Сука… Она, блядь, распирает мне грудь, словно разорвавшийся баллон монтажной пены. Пустая, пористая, пока еще бессмысленная… Но пиздец какая объемная хрень способна вызвать деформацию тела.
В лифте не могу не смотреть на Ю. Она выглядит так, словно я ее приставил к стене для расстрела. Первую часть пути не дышит, а вторую – вентилирует воздух так взволнованно, что приличным этот процесс просто невозможно назвать.
– Мне домой надо, – всполошенно пыхтит Юния в фойе, когда сжимаю ее локоть, чтобы направить к боковому выходу. Кивая охраннику, молча придерживаю перед ней дверь. – Ян… – оглядывается на улице.
В легкие поступает свежий вечерний воздух. Глотаю его, словно свободу, как ни стараюсь держать зарубу, что серьезным человеком стал. Когда желудок сокращается, сердце совершает сальто, а по венам разливается огонь, усиленно игнорирую Ю.
С тем же наносным хладнокровием открываю перед ней дверь автомобиля.
– Ян…
– Я отвезу домой, – заверяю сухо, лишь бы перестала маячить.
Едва дело завершается успехом, обхожу машину, закидываю на заднее сиденье свой портфель и ее органайзер.
Занимаю водительское кресло.
– Что у тебя с родителями? – спрашиваю, выезжая на проспект и вливаясь в поток плотного движения. – Не похоже, чтобы ты их сейчас слушалась.
Бросив взгляд на Юнию, никаких особых эмоций на ее лице, не замечаю. Изучает свои руки, блядь.
– Дело не в них.
– А в ком же? Зачем домой?
Пожимает плечами. Едва успеваю поймать это движение. И оно, мать вашу, так бесит. Бесит, потому как никаких ответов не дает.
Напоминая себе, что планировал серьезный разговор, на какое-то время замолкаю, чтобы позволить эмоциям отстояться.
Поворачиваю голову, только когда останавливаемся на светофоре. Юния вздыхает и вскидывает взгляд.
Ловлю. Выдерживаю.
– Я делить тебя не буду, – высекаю почти ровно.
Металл в интонациях не в счет. Он часть меня, Ю привыкнет.
– В каком смысле?.. – толкает почти бездыханно.
И вздрагивает.
– Ни с кем делить тебя не буду, – повторяю жестче.
– Ты… Так говоришь, словно я собираюсь с тобой…
– Собираешься, Ю, – перекрываю ее возмущенный шепот.
Она замолкает. Взглядом немало эмоций выдает, но слова жалеет.
Зеленый. Улавливая краем глаза, отворачиваюсь.
Тишина сохраняется до следующего «красного». И даже когда останавливаемся, еще какое-то время затягивается. Все, чем обмениваемся – взгляды. После бартером идет дыхание.
– Знаешь, – проговариваю тем тоном, который обычно использую с Богданом. Неосознанно выбор ложится. Иначе сейчас не получится достать из глубин то, что хочу сказать. Ю замирает. Затаив дыхание, смотрит, как раньше – во все глаза. – Иногда чувствуешь, что сейчас человека отпускать нельзя. Просто нельзя.
«Иначе случится что-то плохое», – заканчиваю мысленно.
Тревога вновь дает о себе знать. Клубится за грудиной темнотой.
– Знаю, – шепчет Ю неожиданно. – Однажды у меня было такое чувство.
– Когда?
– Когда ты уходил, оставляя меня на заснеженной трассе.
И слов этих достаточно, чтобы заставить меня окаменеть. Но Юния ухитряется еще и взглядом добить.
Ощущение, что больше никогда в жизни пошевелиться не смогу, настолько велико, не возникает даже мысли, чтобы сопротивляться.
Экстренным спасением становится пронзительный сигнал сзади. Вздрагивая, отмираю. Отворачиваясь от Ю, бросаю взгляд на светофор, хотя уже понимаю, что там зеленый.
И ни один «красный» нас больше к разговору не подталкивает. До самого дома молчим.
– Поднимемся вместе. Соберешь вещи, – извещаю тоном, не терпящим возражений.
Выдохся.
Ю, очевидно, тоже. Ничего не говорит. Молча покидает автомобиль. Когда оттесняю, не давая забрать чертову косметичку, лишь взглядом испепеляет. Направляясь к подъезду, намеренно быстро двигается. Да только я быстро нагоняю. Ловлю дверь, которую пытается передо мной захлопнуть.
– Ты же не войдешь к нам в квартиру… – шепчет растерянно.
Наконец понимает серьезность моего настроя.
– Войду.
– Папа взбесится!
– Перебесится.
Ю издает смешок. Это явно нервное.
Она потрясена. И явно встревожена. Я бы даже сказал… Где-то в глубине ее прекрасных глаз горит настоящий ужас.
– Что мне сделать, чтобы ты оставил меня в покое? – выпаливая это, пытается звучать сердито, но на деле голос дрожит не от злости.
Пожимая плечами, возвращаю ей этот чертов «ответ».
Прежде чем дать нормальный, возбуждаю боевую активность ее нервных клеток. Силы нам еще понадобятся.
– Вариантов нет, Ю.
Она вздыхает и резко разрывает зрительный контакт. Поворачиваясь, взбегает по лестнице. Я спокойно двигаюсь следом.
Скрежет замка. В квартиру попадаем практически одновременно. Вижу пустой коридор. Не останавливаясь, иду за Юнией на свет.
Филатов вырастает в одном из дверных проемов. Белее белого становится, едва меня узнает.
– Привет, пап. Мы ненадолго, – толкает Ю отрывисто. – Я только кое-какие вещи возьму.
– Что? Что значит «вещи возьму»? – бухтит, резко багровея от злости.