Ты за моей спиной
Шрифт:
Уже в спальне Федя мысленно посылает все к черту. В город смотается утром. Встанет на рассвете, пока малышка спит, и к обеду уже будет дома. Потому что прямо сейчас оторваться от девочки у него нет сил.
– Утром смотаюсь, – озвучивает он свои мысли прямо в нежные исцелованные им самим губы.
Он видит, как расцветают радостью ее глаза. Как малышка тянется к нему, оплетая руками, стройными ногами.
Да, к черту все! Он и сам не может без нее ни секунды. Он повернут на ней.
Федя падает поперек
Длинные волосы рассыпаются по хрупким плечам, когда Надия торопливо стягивает с себя футболку.
Его руки тут же ложатся на аккуратную грудь поверх майки, ведут ниже, пальцы смыкаются на узкой талии. Надия по-прежнему очень худенькая, но Федя подмечает что на любимом теле уже нет той болезненной худобы, что была прежде.
Все же пироги и стряпня матушки творят чудеса. Аппетит Надии в доме Белявских стоит на первом месте. Впрочем, все в этом доме завязано на девочке Белого.
– Помнишь, ты мне обещал кое-что, Феденька? – выдыхает она, облизывая юрким язычком розовые губы.
А у Белого – как пулей в висок. Прошивает до дрожи и пелены перед глазами.
Белый никогда не дает тех обещаний, что не готов выполнить. Но сейчас все еще сомневается, насколько девочка здорова, выдержит ли его напор. Четыре дня проходит со дня их полноценного контакта. И пусть Белый не отказывает себе, ласкает малышку, гладит, целует везде, где и когда хочет, а тело все равно дает сбой. Сейчас член пульсирует и требует оказаться в тесном лоне.
– Помню, – кивает Федя.
Приходится притормозить, придержать любимую. Ведь Надия ерзает на нем, распаляя еще больше.
Ладонями он удерживает ее за бедра. Но не учитывает одного: контроля уже нет, он рассыпается, сталкиваясь с желанием в карем взоре.
Белый судорожно втягивает носом воздух, когда малышка склоняется над ним, опутывает темным покрывалом волос, обжигает его щеку своим дыханием.
– Я уже здорова, Феденька, – шепчет она ему на ухо, задевая сладкими губами.
Она вся сладкая, он это уже знает. Но сейчас ему жизненно необходимо вновь изучить ее, поцеловать, приласкать до вскриков, до дрожи, а потом уже... потом как получится.
Но планы Белого летят к чертям, когда тонкие пальчики Надии ложатся на ремень его джинсов.
Всего на секунду Федя зажмуривается, пытается собрать хоть крупицы самообладания.
Тщетно. Малышка уже ведет теплыми ладонями по его животу, дразнит, скользит вверх, под одежду, щекоча.
Член врезается в ткань до боли. Федя негромко рычит, матерясь. Надия улыбается. Смотрит на него с хитринкой вперемешку со смущением.
– Ох, нет, родная, не сейчас, – с трудом бормочет Белый, но девочка его не слушает.
Он чувствует
Белый вновь матерится. Его прошибает электрическим разрядом под звук расстегивающейся молнии на штанах. Федя понимает, какие счастье держит в руках. Ведь его малышка – совсем еще девчонка, и он не ждет от нее инициативы. Но она удивляет его, пусть на нежных щеках виден яркий румянец смущения.
– Феденька, я..., – говорит она несмело, прикусив губу.
Он ловит ее взгляд, направленный на вздыбленный член. Пожалуй, это у Феди впервые, когда он и сам слегка смущается.
– Совсем не знаю… как..., – договаривает малышка, а Федя молчит.
Ему кажется, если откроет рот, то из него понесутся сплошные маты. Ибо связно думать он просто не может.
Белый перехватывает тонкие пальцы, расправляет их, целует, прижимает их к своей груди и ведет ниже. Тормозит, когда нежная ладошка накрывает торчащий колом член.
Со стоном выдыхает, потому что пальчики тут же размазывают проступившую смазку по головке.
Свободной рукой Федя ныряет в волосы на затылке своей девочки. Тянет слегка, заставляя ее смотреть в его глаза.
Он кайфует от того, насколько она податлива, смущена и совсем не скрывает своего желания. Она хочет его. Федя это видит по туману во взоре, по приоткрытым губам, по острым соскам, натянувшим ткань майки. По тому, как девочка нетерпеливо и неосознанно елозит бедрами, сидя верхом на нем.
– Запомни одну простую вещь, родная, – шепчет он хрипло, не мигая, глядя в ее удивительные волшебные глаза: – тебе можно все, что захочешь. Всегда.
Надия торопливо кивает, а Федю прошибает судорога удовольствия, потому что пальцы малышки вдруг приходя в движение. Сначала несмело и медленно они гладят его по всей длине, а потом берут член в кольцо у основания. И опять возвращаются выше, ласкают головку, смазывая капли.
Федя срывается, набрасывается на нежные губы, сминает их, целуя. Белого рвет в клочья, потому что тело стремится подмять любимую, присвоить, заклеймить своим запахом.
– Нравится? – тихонько уточняет Надия, а Федя со стоном откидывает голову на подушки.
– Я кончу сейчас к херам, – шипит он, а малышка негромко хихикает.
Федя приглушенно ругается, пытается заставить себя ослабить хватку, выпутать кулак, на который успел намотать пряди темных волос. Он и от этого шелка кайфует. От запаха ее. От звука дыхания. От нее самой.
Белый рвано дышит, замирает, задыхается.
Его девочка приподнимается, смотрит в его глаза. Он чувствует, как член упирается во влажные и горячие складочки.