Тяжкий груз

Кунцев Юрий

— Потому что даже в развлечениях бывает весьма полезно и увлекательно отрывать задницу от стула, — хлопнул ее Эмиль по плечу.

Тем временем в паре метров от них Ленар покрывал лицо своего бойца новой порцией вазелина, и не переставал загружать упреки в его слуховую дырку в шлеме:

— Уже лучше, но ты сдал второй раунд подряд. Если ты не уверен, что уложишь его в третьем раунде, то ты уже проиграл, и продолжать нет смысла!

— Бу-бу! — заверил его Радэк.

— Как? Ты мне обещал, что возьмешь его измором!

— Бу-бу-бу!

— Что-то не заметно, — возразил Ленар и вернул тюбик с вазелином обратно в карман. — Серьезно, тебе надо прекращать. Кажется, ты уже плывешь.

— Бу-бу-бу! —

пригрозил Радэк.

— Да мне плевать, у меня уже вот-вот контракт истечет, а тебе еще пахать и пахать.

— Бу.

— Ладно, черт с тобой!

Начался третий раунд, и Аксель выглядел так, будто пропустил больше ударов, чем его соперник. Радэк во всех смыслах примерил на себя роль боксерского мешка, но почти все удары попали в удачные места его тела, причинив ему больше дискомфорта, чем действительно серьезных проблем. Ему стало сложно дышать, и он повел рукой, чтобы проверить, не сломаны ли его ребра. Ребра не откликнулись на движения, и он отодвинул боль на задний план. Лицо Акселя блестело, и Радэк не мог разобрать, видит он вазелин или текущий ручьями пот, но его соперник выглядел уставшим, вернувший за прошедшую между раундами минуту небольшой запас сил на короткий рывок.

В боксе лучшая защита — это нападение. Стоит лишь одному из соперников уйти в защиту, как второй тут же обнаглеет и просто вколотит того в ринг. Необходимо было отвечать на каждый удар, лишая соперника чувства контроля и заставляя того проявлять осторожность при каждом выбрасывании руки и постоянно пребывать в нервном напряжении. Радэк набросился на Акселя так, словно тот был виновен во всех преступлениях вселенной. Как он и предполагал, скорость и реакция Акселя перестали чего-либо стоить после третьего удара, и четвертый пробил его защиту в районе виска, заставив пошатнуться и приставным шагом перепрыгнуть на другую сторону ринга. Ему до победы было так же близко, как и Радэку до поражения, поэтому он избрал тактику аутфайтера, сохраняя дальнюю дистанцию и расходуя силы лишь на встречные контрудары ведущей рукой. Динамика боя заметно проседала, время предательски ускорило свой шаг, и Радэку пришлось рисковать, чтобы вырвать победу зубами.

— Радэк, держись ближе к центру! — кричал ему Ленар, но Радэк его не слушал. Он сознательно отступил назад, зажав самого себя в угол и буквально повиснув над пропастью. Акселю требовался небольшой тычок, чтобы отправить противника в нокдаун, и по азарту в его глазах читалось, что он не упустит такую возможность. Он сам сократил дистанцию, ракетой запустив вперед свой джеб, но это был слишком очевидный ход. Если самые опасные удары — это те, которые не видишь, то самые безопасные — это те, которые ожидаешь. Радэк сделал резкий сайдстеп вправо и ответил точным боковым ударом по корпусу. Он не попал ни по печени, ни по солнечному сплетению, но он вынудил Акселя опустить руки, и следующий удар попал в оставшийся без защиты висок. Эмиль что-то одобрительно крикнул, и тут Радэк упал на одно колено.

Это был нокдаун.

Он не сразу заметил, как из воздуха прямо перед ним сгустился Петре, оттопырил указательный палец и начал считать:

— Один. Два.

— Бу-бу-бу! — возмущенно прорычал Радэк, поднимаясь обратно на ноги, что переводилось как «Ты ошалел? Я всего лишь поскользнулся!», и взял на заметку, что цепкое мягкое покрытие все равно скользит, стоит его лишь немного смочить потом.

Вильма что-то прокричала, но Радэк не расслышал. Может «дерись» или «держись», но когда он посмотрел в ее сторону, ему показалось, как от волнения кудряшки на ее голове начали выпрямляться. Именно этот момент идеально подходил, чтобы отправить его в глубокий здоровый сон, но Аксель все еще собирался с мыслями, пытаясь восстановить

дыхание и вернуть в свою кровь кислород.

Последующие полминуты Радэк чувствовал, что пытается поймать курицу в загоне. Аксель тратил остатки сил, скача по рингу и не подпуская соперника на среднюю дистанцию, а Радэк тратил остатки сил, чтобы хоть одним джебом пощупать его лицо.

Случилось неизбежное, и Аксель выдохся. Радэк прекрасно его понимал — капа во рту и ему мешала нормально дышать, а каждый удар создавал такое напряжение на легкие, что к концу третьего раунда они начинали гореть. Последовала двойка, заставившая Акселя отшатнуться, затем прямой левой в корпус, который был успешно пойман локтем, затем апперкот правой, чтобы закрепить его фронтальную защиту, и, наконец, точный свинг левой, залетевший за подставки и развернувший голову противника на девяносто градусов. Комбинация из пяти ударов — это для Радэка было уже слишком. За пять ударов он успешно опустошил свои легкие, и времени надувать их обратно не было. После успешного удара надо было продолжать бить, не давая противнику времени восстановиться, даже если для этого придется лениво махать руками, словно макаронинами. Аксель уже практически нависал спиной над границами ринга, и его тело просило лишь незначительного толчка.

— Вяжи его! — крикнул Илья.

Аксель отреагировал практически моментально. Бросившись грудью на Радэка, он сумел перетерпеть встречный удар в корпус, выбросил вперед обе руки и крепко обнял своего соперника. За тысячу лет существования бокса никто так и не смог добавить в правила поправку, запрещающую вязать противника в клинче, и периодически боксеры, чувствующие приближающееся поражение, прибегали к этому грязному, отчаянному, но весьма эффективному средству. В сложных ситуациях это помогало им выиграть драгоценную пару секунд, чтобы восстановить силы и собраться с мыслями.

Радэк был злым, как черт. Ему казалось, что целая вечность прошла перед тем, как Петре подбежал к ним и начал разнимать, и за эту вечность он потерял в борьбе столько же сил, сколько за пару рабочих смен. Когда Петре их разнял, руки уже отказывались бороться с силой тяжести.

Прозвучал сигнал, и третий раунд закончился.

— Молодец, ты его почти прижал, — подбадривал Радэка Ленар, засовывая ему в рот трубочку с напитком. — Этот раунд за тобой. Если в следующем раунде ты выступишь не хуже, то ты считай победил.

— Бу-бу-бу?

— Конечно победишь, я с самого начала в тебе не сомневался!

Послышался щелчок, и Радэк повернулся к источнику звука. В руках у Вильмы щелкнула фотокамера, и это подействовало на него, как удар плетью на галерного раба. Вильма любила украшать переборки, а когда она станет капитаном, уже никто не сможет ей в этом помешать, и меньше всего Радэк хотел, чтобы где-то там висела фотография с ним, валяющимся в нокауте. Это не бой за какой-то там титул чемпиона отметки, а прежде всего представление, напомнил он себе. Все должно было быть красиво. До самого конца.

Когда начался последний раунд, Аксель заметно убавил в росте, и Радэк отметил, что все же самая главная его слабость — это ноги. Он так часто терял устойчивость, что уже начал рефлекторно приседать, приближая свой центр тяжести еще на два-три сантиметра к палубе.

Они обменялись прямыми ударами, хотя со стороны это было похоже на обмен толчками, и Радэк разорвал дистанцию. Бой на несколько секунд прекратился, и соперники лишь нарезали ленивые круги по рингу, словно небесные тела вокруг общего центра масс. Они смотрели друг на друга и выжидали, когда в их тела вернется еще немного сил, и это уже становилось похоже на дуэль, в которой противники хищными взглядами наблюдали друг за другом в ожидании, когда у одного из них сдадут нервы.