Тяжкое золото
Шрифт:
Насытившись, Упырь распорядился:
– Пожрём, а дремать не все разом, на стреме поочерёдно и востро смотреть, чтоб мышь слышна была.
Ночь окружила зимовье тьмой, а в ней утонули и путники со своими мыслями и надеждами.
Рябой спал, и приснился ему под утро страшный сон. Будто плывёт он в лодке по большой реке, вода в ней бурная и тёмная. И попал Рябой в сильный водоворот, крутит лодку супротив воли вёсел, перевернулась лодка. Тянет водоворот Рябого ко дну, сил уж больше нет, раз за разом с головой окунается. Якобы кто его за ноги тянет вниз и цепко, никак не может он избавиться от силы неведомой. Вот снова его потянуло ко дну, а вода в реке стала ещё черней и противно затхлая, захлёбывается Рябой. Вдруг видит: чуть поодаль Упырь и тоже в воде барахтается и вроде как к берегу уже подгребается. Заорал Рябой, что есть духу: «Упырь, спаси! Спаси!..» Встрепенулся Рябой, проснулся, вскочил, открыл глаза, всех разбудил своим возгласом.
– Ты чего, Рябой, орёшь, как кабан раненый. От кого бежишь-то, от кого спасать-то тебя? – расхохотался Упырь.
– Уй, приснится же чушь жуткая… – придя в себя, пробормотал Рябой.
– Жрать на ночь меньше надо, – хлопнул Упырь друга по плечу.
Позавтракали и пустились в дорогу.
Через многие часы изнурительной езды, сопряжённые с постоянным вниманием и осторожностью, путники впереди увидели широкую долину слияния речек Ныгри и Вачи.
– Пожалуй, это и есть Ныгри, вот где прииски наши заветные, – вглядываясь вдаль, сказал Пестриков.
– Лучше сказать: золотьё наше заветное, – поправил Упырь.
– И куда ж мы, на Ныгринские пойдём или на Вачинские завернём?
– Стоять, бояре, давайте-ка глянем на карту.
Всадники остановились и сгрудились вокруг Упыря. Упырь из-за пазухи достал карту и аккуратно её развернул.
– Что мы тут имеем? Ближний прииск Петровский, за ним Павловский. Тут дале их целая гряда: Тихо-Задонский, Архангельский. Рождественский. Так что на Вачинские прииски заезжать, только время терять.
– Шесть приисков на Ныгрях! Да тут, братва, столько накосим, что и взаправду ни к чему нам Вача, – воскликнул Проха.
– Решено, едем через эти прииски. Кассы здешней добычи и тряхнём, раскидываю так – нагребём до краёв. И сразу чрез перевал до Хомолхо, а там, как и базарили: на Жую двинем, – подвёл итог Упырь.
Петровский прииск небольшой, но богатый по содержанию золота в породе. Две казармы, контора, конюшня, хозяйственные постройки.
К конторе подъехали семеро всадников. Двое – Упырь и Рябой – спешились. Остальные же остались в сёдлах и ждали команды.
– Пошли, Рябой, проверим, ждут нас тут аль не ждут, – кивнул Упырь своему другу и обернулся к остальным: – А вы зырьте в оба, чуть что, дайте знать.
Упырь с уверенностью распахнул дверь конторы и вместе с Рябым вошли вовнутрь. Ничем особо не отличалась эта контора прииска от конторы, что на прииске Мариинском. Схожая мебель, такие же стены, потолки. За письменным столом сидел средних лет мужчина, указательным пальцем левой руки водил по бумаге, пальцами же правой передвигал костяшки на конторских счётах.
Служащий вскинул глаза и с удивлением спросил:
– Чьи будете?..
– Ух, и вопросом ты нас нагрузил. Ты почто такой любопытный? – глядя в упор, зло перебил Упырь чиновника.
– Кто таковые, я спрашиваю?!
– Язык засунь. Высовывай, как скажу, – вспылил Упырь, при этом достал из-за пояса револьвер. – Где начальство или ты и есть начальство?
При виде оружия и угроз приискатель изменился в лице и в голосе.
– Я с-смотритель г-горных работ…
– Ты что, заика? – сверкнул глазами Упырь.
– Н-нет, п-просто так, и-испугался немного…
– Как звать-то?
– Пё-Пётр Кузьмич. Пётр Кузьмич Сомов.
– Так вот, Пётр Кузьмич, доставай золотишко приисковое из ящика, да пересыпай в мешок.
– Вы что, как можно?! Без управляющего это ж…
– Ты мне не указывай, что можно, а чего не можно, золото доставай, а не то башку снесу! – рассвирепел Упырь и приставил наган к голове, вконец напуганному Сомову.
– Н-нет у нас золота, вчерась как вы-вывезли… Во-он ящик стоит, можете убедиться. Там немного, от съёма за один день…
– А ну, Рябой, глянь.
Рябой подошёл к двум ящикам. Один был пуст, во втором лежали амбарные книги, бумаги отдельными листами и один небольшой мешочек с золотом.
– Малёхо, – разочарованно сообщил он.
– Как вывезли? Когда вывезли?! Вообще на прииске нет золота? А ты мне случаем тут вениками не машешь?! – возмущённо сыпал Упырь вопросами, а Сомов молчал и только моргал глазами, глядя на разгневавшегося бандита.
– Вот днями всё и вывезли. Вывезли и с приисков, что на речках Хомолхо и Ныгри, клянусь вам. Только не убивайте, я правду сказ-а-а-л, – взмолился Сомов и разрыдался на последнем слове.
– Вот заехали! Ну и счастье привалило! Значит, остальные прииски пустые? Да что ж за липа такая? – озлобившись, опешил Рябой.
– Братва, а я врубился! Те подводы, что мимо Гераськино прокатили, это ж наша фортуна отмазалась. Ух, вы твари приисковые, всё вывезли! – вскипел Упырь и в гневе ударил рукояткой нагана о стол.
Пётр Кузьмич вздрогнул и испуганно, не моргая, смотрел на Упыря, страх сковал его напрочь, он боялся, что этот озлобленный человек возьмёт и в порыве гнева выстрелит в него.
– А Вачинские? – зло спросил Упырь.
– Чего Вачинские?..
– С приисков, что на Ваче, с них тоже золото свезли?! – рявкнул Упырь.
– Н-нет, с той стороны с полмесяца как не вывозили, должны днями спровадить.
– Ох, и подвезло ж тебе, Петя, бить не буду, а вот дырку на лбу оставить придётся, – Упырь выстрелил в голову Сомова. – Кто знает, можа, докладать кинешься.
Сомов с коротким стоном сполз на пол и замер.
– Пошли, Рябой, пока никто не объявился.
«Надо же такому случиться – подводы прошли мимо нас, а мы от них схоронились, и не могли даже подумать, что этими подводами везут золото с приисков? С какой легкостью можно было бы завладеть этим металлом. Э-эх, твою мать, ну как же так!» – сокрушался про себя Упырь.