Тысяча и один день (сборник)
Шрифт:
Случилось это уже после того, как умер Ваня Динамит. Майские алчные клещи кусали всех, но энцефалитный достался ему одному. Через несколько дней Ваня начал жаловаться на озноб, головную боль, ломоту во всем теле, вскоре речь его стала невнятной, начался сильный жар. Богатырь, умевший выкорчевать голыми руками двадцатилетнее дерево, не боявшийся выйти с одним коротким ножом против медведя, угасал от укуса ничтожнейшей твари, подточенный изнутри, бредящий, наполовину парализованный. Предпоследний боец из шоу «Смертельный удар» умер раньше, чем распознавший недуг дядя Лева решился совершить налет на ближайшую больницу.
И Ваню зарыли меж сосен на крутом берегу быстрой речки с неизвестным названием. А трое остались жить.
– Глупо получилось, – пробормотал дядя Лева. – Ох, как глупо…
– Что? – Гойко, внимательно исследовавший сорванную травинку, оторвался от своего занятия.
– Нет, ничего.
Вспомнилось: во время первой вылазки на шоссе первая же остановленная фура оказалась доверху набита не вожделенными мясными консервами, а коробками с пятидесятилетним коньяком «Марфа-посадница». Сгоряча шоферу надавали зуботычин, но десяток коробок прихватили с собой – тоже ведь добыча.
Янтарная, поначалу подозрительная, никем прежде не питая жидкость пришлась по вкусу. Налакавшись, Гойко приходил в неистовство: то кричал о своих извращенно-интимных отношениях с Первоматерью, то слезливо проповедовал милосердие и всепрощение во имя мировой гармонии, а то принимался грозить кулаком звездам и стрелял в Луну, но ни разу не попал.
Его даже не пытались утихомирить. Кричи. Проповедуй. Безумствуй. Не держи в себе, облегчи душу. Выплесни и забудь хоть на время то, что гнетет.
Нереальность, невсмаделишность, призрачность существования.
Ненужность.
Чужаки… Сколько воробьев настреляли они из своей пушки!
Лев Лашезин неслышно отпустил скверное ругательство. Явились! Ждали их тут! Двускелетные! Одного, видите ли, скелета им мало. Да еще и внутриутробно пестуемые дебилы вдобавок…
А что, разве было бы лучше, если бы чужаки ударили?..
Вот уж нет. Как ни крути, а глупая ситуация лучше, чем никакая. Чем отсутствие самой ситуации по причине отсутствия тех, кто может ее оценить: глупая она там, не глупая… Кто виноват – вопрос праздный. Гораздо важнее другой: что делать дальше?
– Аккумулятор скоро сядет, – произнес Гойко после долгого молчания. – Где заряжать будем?
Лашезин искоса взглянул на Молотилку. Ишь ты, навострился. Насчет аккумуляторов понимает. Давно ли орудовал инструментом не сложнее кувалды?
Но вслух он сказал только:
– На час-полтора должно хватить. Еще есть надежда.
А почему ты вызвал не Веронику?
– Вокульский теперь не Вероника, а Вирджиния, – пояснил Лашезин. – Одно из запасных имен. Не забывай, что о Веронике почти наверняка известно в Департаменте, и наш виртуал это знает…
– А если он сменил и это имя?
– Тогда он Венди или Валерия. Полагаю, он выбрал неславянское имя. Венди я тоже вызываю.
– А если его уже вычистили из Сети?
– А если ты помолчишь немного? – не вытерпел дядя Лева. – Правда, правда, не дави на нервы. Надоело ждать – пойди погуляй…
Смешной мультяшный зайчик скакал по экрану. Наткнувшись на край, садился на куцый хвостик, озадаченно вертел головой и комично почесывался, прежде чем поскакать в обратном направлении. Раз-два-три-четыре-пять… ты в своем уме ли, зайчик? Уверен, что здесь можно гулять?
– Кто звал меня? – серебряным колокольчиком прозвенело нежнейшее сопрано.
Гойко подпрыгнул, принимая боевую стойку. Дядя Лева ограничился тем, что вздрогнул от неожиданности.
– Лев Лашезин. Это ты, Ярослав? То есть Войцех?
– Покажись мне, – потребовало сопрано после небольшой паузы. Сигналу требовалось время, чтобы дважды достичь спутника и вернуться.
Дядя Лева заторопился. Изгнать с экрана надоевшего зайца… Задействовать видеосканер… Он инстинктивно поискал глазами, чем бы протереть крошечный заляпанный объективчик – жуткие неряхи владели компом! – но не нашел ничего подходящего.
– Так лучше?
– Не совсем. Повернись к свету. Так. Теперь профилем… Н-да, действительно Лашезин. Рад, что ты жив, Левушка, хоть это и странно. А твоему виду не рад… Бороду небось не бреешь, а ножом кромсаешь? Сильно досталось?
– Порядочно.
– Кто это с тобой?
– Свой человек. Войцех, нам нужна твоя помощь…
На экране наконец-то возникло изображение. Залысый лоб, жесткие морщины, вечная ирония в глазах. Подпольщик-виртуал Ярослав Вокульский, он же Войцех, Вероника, Вирджиния, Валерия и Венди.
– Извини, я тут должен проверить кое-что. – Контраст между серебряным сопрано и грубоватым баритоном был разительным. Прошло несколько секунд, прежде чем застывшее неподвижнолй маской лицо вновь дрогнуло. – Так, теперь все в порядке. Понаставили тут капканов…
– Войцех, – позвал Лашезин.
– Что, Левушка? Можешь не продолжать. Конечно, тебе понадобилась помощь виртуала. Зачем бы ты меня тогда вызвал? Потрепаться?
– Нет.
– То-то, что нет. Дождешься от вас, пожалуй. И Гаев точно такой же.
– Тим? – крикнул Лашезин. – Ты что-то знаешь о нем?
Лицо на экране поморщилось:
– Не ори, голос сядет. Ну, допустим, знаю. На Земле он. Вероятно, прячется где-то на территории Славянской Федерации. Таково и мое мнение, и Департамента, тут у нас трогательное единство во взглядах. Объявлен во всемирный розыск по категории «экстра». Знаешь, что это такое?.. Не знаешь ведь. Это значит, что недонесение о нем или отказ в сотрудничестве при выслеживании и поимке грозят каждому… и каждой крупными неприятностями. Учитывая военное положение – вплоть до высшей меры. И наоборот, обеспечена крупная награда за сведения, способствующие задержанию или уничтожению разыскиваемого. Что еще можно придумать для розыска? Тиму придется несладко. Кстати, в одном списке с ним идут Безухов и Шпонька, пилоты… Интересно, почему?