Тысяча И Одна Ночь. Книга 4

без автора

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Ночь, дополняющая до двухсот сорока

Когда же настала ночь, дополняющая до двухсот сорока, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда царь рассказал своей жене историю невольницы, его жена сказала ему: "Да увеличит Аллах к тебе свою милость!"

А потом сестра халифа Абд-аль-Мелика вошла к невольнице и, увидав её, воскликнула: "Клянусь Аллахом, не будет обманут тот, в чьём жилище ты находишься, хотя бы цена за тебя была сто тысяч динаров!" И невольница Нум спросила её: "О светлоликая, какого царя этот

дворец и какой это город?" - и сестра халифа ответила:

"Это город Дамаск, а этот дворец - дворец моего брата, повелителя правоверных, Абд-аль-Мелика ибн Мервана".

"Ты как будто не знаешь этого?" - спросила она потом, и девушка ответила: "Клянусь Аллахом, госпожа, это было мне неведомо".
– "А тот, кто продал тебя и получил за тебя деньги, не осведомил тебя о том, что тебя купил халиф?" - воскликнула сестра халифа, и девушка, услышав эти слова, стала лить слезы и заплакала, и сказала про себя: "Удалась против меня хитрость!" И потом она подумала: "Если я стану говорить, никто мне не поверит. Лучше я буду молчать и потерплю, зная, что помощь Аллаха близка". И она поникла головой от стыда, и щеки у неё покраснели от следов путешествия и солнца.

И сестра халифа оставила её на этот день, а на другой день она пришла с материей и ожерельями из драгоценных камней и одела девушку. И тогда повелитель правоверных вошёл и сел с нею рядом, и сестра его сказала ему: "Посмотри на эту девушку, которой Аллах даровал совершённую красоту и прелесть".
– "Сними с лица покрывало", - приказал халиф Нум, но она не сняла покрывала с лица, и халиф не увидал её лица, а увидал только её руки, и любовь к ней запала в его сердце. "Я войду к ней только через три дня, когда она с тобой подружится", - сказал он своей сестре и, поднявшись, вышел от девушки, и девушка принялась раздумывать о своём деле и вздыхать от разлуки со своим господином Нимой.

А когда пришла ночь, девушка заболела горячкой и не стала ни есть, ни пить, и её лицо и прелести изменились. И халифа осведомили об этом, и ему стало тяжко из-за девушки, и он направил к ней врачей и людей проницательных, но никто не знал, как её лечить.

Вот что было с нею. Что же касается её господина, Нима, то он пришёл домой и сел на постель и позвал: "Нум!" - но она ему не ответила. И он поспешно поднялся и позвал, но никто не вошёл к нему, и все невольницы в доме попрятались, боясь её господина. И Нима вышел к своей матери и увидал, что она сидит, положив щеку на руку, и спросил её: "О матушка, где Нум?" - и мать его сказала: "О дитя моё, она с той, кому её можно скорее доверить, чем мне: с той, старушкой праведницей. Она вышла с нею, чтобы посетить факиров, и вернётся".
– "И когда это был у неё такой обычай?
– сказал Нима.
– В какое время она ушла?" - "Она ушла утром", - отвечала мать Нимы. И Нима воскликнул: "Как ты ей это позволила?" - "Это старуха мне посоветовала", - сказала ему мать.

И Нима вскричал: "Нет мощи и силы, кроме как у Аллаха, высокого, великого!" И потом он вышел из дома, - а мир исчез для него, - и пришёл к начальнику стражи и сказал ему: "Ты хитришь со мною и похищаешь мою невольницу из моего дома! Я непременно пожалуюсь на тебя повелителю правоверных".
– "А кто её увёл?" - спросил начальник стражи. И Нима ответил: "Старуха такого-то и такого-то вида, и на ней шерстяная одежда, а в руках у неё чётки, где число зёрен тысячи".
– "Укажи мне эту старуху, и я освобожу твою невольницу", - сказал начальник стражи. И Нима воскликнул: "Но кто же знает эту старуху?" - "Никто не знает

скрытого, кроме Аллаха, велик он и славен", - отвечал начальник стражи, и он понял, что это хитрая старуха от альХаджжаджа. "Я требую мою невольницу только от тебя, и между мною и тобою будет аль-Хаджжадж", - сказал ему Нима, а начальник стражи ответил: "Иди к кому хочешь!"

И Нима пошёл во дворец аль-Хаджжаджа (а отец его был из числа вельмож Куфы), и когда он достиг его дома, привратник аль-Хаджжаджа вошёл к аль-Хаджжаджу и осведомил его об этом деле. И когда Нима встал пред ним, аль-Хаджжадж спросил его: "Что с тобой?" "Со мною было такое-то и такое-то дело", - отвечал Нима. А аль-Хаджжадж сказал: "Подайте сюда начальника охраны, и мы прикажем ему поискать старуху".

Когда же начальник охраны явился пред лицо альХаджжаджа (а тот знал, что начальник охраны знает старуху), аль-Хаджжадж сказал ему: "Я хочу, чтобы ты поискал невольницу Нимы ибн ар-Раби". И начальник стражи ответил: "Не знает сокрытого никто, кроме великого Аллаха!" - "Ты непременно должен отрядить конных и поискать эту невольницу на дорогах и поглядеть в городах", - сказал аль-Хаджжадж..."

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Двести сорок первая ночь

Когда же настала двести сорок первая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что альХаджжадж сказал начальнику охраны: "Ты непременно должен отрядить конных и посмотреть в городах и высмотреть девушку на дорогах и поискать эту девушку", - а потом он обратился к Ниме и сказал: "Если твоя невольница не воротится, я дам тебе десять невольниц из моего дома и десять невольниц из дома начальника охраны. Иди искать невольницу", - сказал он начальнику охраны.

И начальник охраны вышел, а Нима был озабочен и отчаялся в жизни. А он достиг возраста четырнадцати дет, и на щеках его не было растительности. И стал он плакать и рыдать и держался вдали от своего дома, и они с матерью не переставали плакать до самого утра. И отец Нимы обратился к нему и сказал: "О дитя моё, поистине аль-Хаджжадж устроил против девушки хитрость и захватил её, но от одного часа до другого Аллах доставляет помощь". И заботы Нимы увеличились, и не знал он, что говорил; и не понимал, кто к нему входит; и оставался он больным три месяца, и его состояние изменилось, и отец его отчаялся в нем, а врачи пришли к Ниме и сказали: "Нет для него другого лекарства, кроме невольницы".

И вот в один из дней его отец сидел, и услышал он про одного умелого врача, персиянина, которому люди приписывали большое искусство лечить и читать по звёздам и гадать на песке. И ар-Раби призвал этого врача, а когда он явился, посадил его с собою рядом и оказал ему уважение и сказал: "Посмотри, в каком состоянии мой сын".
– "Дай руку", - сказал врач Ниме. И тот подал руку, и врач пощупал ему пульс и посмотрел ему в лицо, и засмеялся и, обратившись к его отцу, сказал: "У твоего сына нет ничего, кроме недуга в сердце".

"Ты прав, о врач, - ответил ар-Раби.
– Посоветуйся о деле моего сына с твоим искусством, и расскажи мне все об его состоянии, ничего от меня не скрывая". И персиянин ответил: "Он привязался к одной девушке, а эта девушка в Басре или в Дамаске, и лекарство для твоего сына лишь в том, чтобы с нею встретиться".
– "Если ты сведёшь их, у меня будет чем тебя обрадовать, и ты проживёшь всю жизнь с деньгами и в благоденствии", - сказал ар-Раби. И персиянин молвил: "Поистине, это дело близкое и нетрудное".