Тысячелетие России. Тайны Рюрикова Дома
Шрифт:
После победы на Чудском озере Александр Ярославич укрепил свои позиции в Новгороде, распространил свою власть на Псков и добился почетного мира с ливонцами. Однако судьба приготовила ему еще одно испытание. В 1246 г. в Монголии умирает его отец Ярослав Всеволодович — очевидно, отравленный татарами. По мнению одних историков, ханша Туракина, мать великого хана Гуюка (Куюка), расправилась с ним как с опасным сторонником хана Батыя — врага ее сына. По мнению других историков, Ярослав Всеволодович завязал отношения с папской курией, чтобы освободиться от татарской опеки, и прознавшие про это татары были вынуждены его тихонько убрать.
По свидетельству папского легата Иоанна де Плано Карпини, сразу же после смерти Ярослава Всеволодовича Туракина принялась приглашать Александра Ярославича в Каракорум — якобы чтобы вручить ему власть над Русью; но, небезосновательно опасаясь татарской подлости, тот не поехал.
В Залесской Руси старшим князем стал младший брат Ярослава Всеволодовича, Святослав Всеволодович (был еще и Иван Всеволодович, самый младший из Всеволодовичей). Он сел во Владимире-на-Клязьме, раздав своим племянникам завещанные братом уделы. Но, видно, тем это пришлось не по душе. Братьев было семь, да еще дядя забрал свою великокняжескую долю…
И уже в 1247 г., как сообщает Лаврентьевская летопись, «…поеха Андри князь Ярославич в Татары к Батыеви. И Олександръ князь поеха по брате же к Батыеви. Батый же почтивъ ею и посла я к Каневичем».
Итак, Андрей Ярославич решил оспорить дядины права на великое княжение, и пошел против лествичного права. Ситуация в принципе не нова — новым оказался метод достижения заветной цели. Если раньше в подобных случаях затевалась долгоиграющая «котора». В принципе, у Андрея Ярославича было во Владимирском княжестве довольно сторонников: он водил отцовскую дружину на помощь брату Александру; он оставался «и.о.» великого князя владимирского во время отъезда отца в Каракорум. Но сейчас Андрей Ярославич решил не хвататься за меч, а апеллировать к новоприобретенным сюзеренам — татарским ханам.
Александр Ярославич оценил всю простоту и гениальность идеи брата — и потому бросился вслед за ним. Хан Батый милостиво принял братьев, но не стал тогда решать вопрос самолично, а отправил братьев судиться в Каракорум.
Во время пребывания братьев в ставке Батыя произошло два события, имевшие определенное влияние на ход дальнейших событий и неразрывно связанные со вспыхнувшей среди залесских князей борьбой за верховную власть.
Событие первое. Как единодушно утверждают историки, один из средних сыновей Ярослава Всеволодовича, Михаил Ярославич, также решил вступить в борьбу за власть в Залесье. Но в Орду он не поехал, а прибег к испытанному «дедовскому» способу — изгнал дядю Святослава из Владимира-на-Клязьме и стал «калифом на час». В ближайшей стычке с литовцами он погиб и был похоронен во Владимире. Любопытно, что его уделом в Залесье была Москва. Правда, это событие нашло отражение в более поздних летописях — Новгородская Первая летопись старшего извода и Лаврентьевская летопись об этом случае умалчивают. Но главное-то было в другом — стрый Святослав показал свою слабость, и отныне ни Андрей, ни Александр его в расчет брать не будут.
Событие второе. В ставке Батыя Александру Ярославичу пришло письмо от, сказать по правде, довольно неожиданного отправителя — римского папы Иннокентия IV. В своем письме, датированном 22 января 1248 г., папа предлагал «герцогу суздальскому» (Duci Susdaliensi) Александру присоединиться, по примеру его покойного отца Ярослава, к Римской церкви. О том, что Ярослав Всеволодович приобщился с помощью де Плано Карпини к Вселенской церкви, папа пишет уверенно и даже называет свидетеля, способного это подтвердить, — военного советника «Емера» (?!).
Кроме того, папа Иннокентий IV очень просил Александра Ярославича в случае татарского наступления извещать о нем «братьев Тевтонского ордена, в Ливонии пребывающих, дабы как только это (известие) через братьев оных дойдет до нашего сведения, мы смогли безотлагательно поразмыслить, каким образом, с помощью Божией сим татарам мужественное сопротивление оказать. За то же, что не пожелал ты подставить выю твою под ярмо татарских дикарей, мы будем воздавать хвалу мудрости твоей к вящей славе Господней».
Что конкретно ответил Александр Ярославич, через кого и как этот ответ дошел до папы, точно неизвестно. Однако сохранилось второе послание папы к Александру Ярославичу, датированное 15 сентября 1248 г. Из его текста следует, что папа получил на первое послание довольно благоприятный ответ — настолько благоприятный, что обращаясь к «Alexandra», величает его уже «illustri regi Nougardiae» («славным королем новгородским»). Папа умиленно пишет: «…ты со всяким рвением испросил, чтобы тебя приобщили как члена к единой главе церкви через истинное послушание, в знак коего ты предложил воздвигнуть в граде твоем Плескове соборный храм для латинян (in Pleskowe civitate tua Latinorum Ecclesiam erigere cathedralem)»; далее папа просит принять его посла — архиепископа Прусского.
«Житийный» Александр Ярославич на предложение «латинян» рассказать о Законе Божьем, гордо ответствует: «…а от вас учения не примем». Но «настоящий» Александр Ярославич, как мы видим, был куда менее категоричен и куда более дипломатичен. Конечно, с трудом верится, что Александр действительно обещал построить католический кафедральный собор в Пскове (хотя, как говорят, обещанного три года ждут). Возможно, речь шла о католической церкви для приезжих заморских купцов. Или же сам папа выдавал желаемое за действительное. Однако следует отметить — одно время Александр Ярославич не гнушался вступать в контакты с католическим духовенством, если видел в том целесообразность.
Правда, после возвращения Александра Ярославича из Каракорума, сведения о его контактах с католическим клиром прерываются. Вероятно, он потерял к ним интерес — или же интерес к самому новгородскому князю угас. Почему так случилось, существуют различные точки зрения, которые мы рассмотрим позже.
Но вернемся, собственно, к братьям Ярославичам. Они отправились в Каракорум, где были приняты великой ханшей Огуль-Гамиш, вдовой недавно умершего великого хана Гуюка (Куюка) для разрешения их спора. Очевидно, что Андрей Ярославич был более удачлив в Каракоруме в обивании ханских порогов, чем Александр Ярославич, ибо спустя два года, зимой 1249-го, братья вернулись из Каракорума со следующим приговором: «…Приказаша Олександрови Кыевъ и всю Русьскую землю, а Андреи сяде в Володимери на столе». Позиции Андрея Ярославича были крепки, как никогда; в то время как Александр получил старейшинство, но только номинальное. В следующем году их дядя, Святослав Всеволодович, также ездил к Батыю — очевидно, пытаясь оспорить это решение. Но тщетно.
Однако зачем князю Александру развалины древнего Киева? Это его отец добивался Киева, чтобы стать законным правителем Руси — Александр же о всей Руси и не мечтал. Его цели были более узки и прагматичны: стать правителем Залесской Руси.
В общем, в Киев он так и не поехал. (Хотя до сих пор в некоторых исторических справочниках указывают, что последним киевским князем был Александр Ярославич Невский.)
Зато в следующем, 1250 г., осенью, из Киева приехал новый митрополит Киевский Кирилл III. Сей Кирилл был, кажется, третий природный русский в митрополичьем клобуке — после Иллариона и Клима Смолятича. Интересна его судьба. Он не был монахом-схимником или знатным книжником, как его русские предшественники. Ранее он был «печатником» (канцлером) князя Даниила Романовича Галицкого, активно помогал тому в его борьбе за галицкий стол, даже предводительствовал отрядом в триста конных и три тысячи пеших воинов в походе на болоховских князей. В 1246 г. Даниил, утвердившись в Галицкой и Волынской земле, а также и на части Киевщины, посылает своего печатника окольным путем в Никею — для посвящения того в митрополиты. Проезжая через венгерские владения, Кирилл встречается с венгерским королем Белою, и тот просит Кирилла посодействовать в заключении брака между венгерской королевной Констанцией и сыном Даниила, Львом. Понятно, что династическим браком Бела стремился к союзу с галицким князем — прежде такой союз отвергался самим Белою. Кирилл соглашается — и получает от Белы щедрые дары. Став митрополитом, Кирилл первым делом отправляется на север — и нет никаких сомнений, что его ведут сюда не только сугубо церковные дела, но и «свадебно-дипломатические». И верно — по свидетельству Лаврентьевской летописи, Кирилл прибыл в Суздальскую землю осенью, а «…тое же зимы ожени ся князь Ярославичь Андреи Даниловною Романовича, и венча их митрополитъ в Володимери оу святой Богородицы съ епископомъ Кириломъ и много веселья бысть».