Тысячелетие России. Тайны Рюрикова Дома

Подволоцкий Андрей Анатольевич

Историческое научное сообщество весьма медленно дрейфует к раскрытию своих «скелетов в шкафу». Ибо, как сказал император Николай I, подводя дискуссию о годе появления Рюрика на берегах озера Ильмень, «…так учен был (я) в свою молодость, и слишком стар, чтоб верить другому».

Глава 8.

СИМЕОН ГОРДЫЙ: НЕСЧАСТЛИВ В БРАКЕ

После смерти великого князя владимирского Александра Ярославича Невского встал вопрос о новом великом князе. И это затрагивало интересы не только владимирских князей, ибо владелец этого титула был фактически ведущим князем в Северной и Северо-Восточной Руси (т.н. Залесье), т. е. русских землях, принадлежащих Золотой Орде.

Самих Рюриковичей в Северной Руси в то время уже было предостаточно: князья рязанские, муромские, пронские, ростовские, брянские, владимиро-суздальские… К примеру, рязанские князья (и их боковые отрасли — муромские и пронские) были потомками Святослава Ярославича Черниговского, второго сына Ярослава Мудрого. Или князья ростовские, потомки великого князя владимирского Константина Всеволодовича, старшего сына Всеволода Большое Гнездо.

Но все дело в том, что старейшинство этих князей в Рюриковом доме для золотоордынских сюзеренов не играло особой роли. Первым залесским князем, признавшим татарских ханов и получившим за это ярлык не только на великое княжество владимирское, но и на всю Русь, был князь владимиро-суздальской ветви Ярослав Всеволодович. И именно его потомки считались татарами законными претендентами на главный ярлык. Кроме того, Батыево нашествие настолько проредило ряды собственно владимиро-суздальских потомков Всеволода Большое Гнездо (были уничтожены под корень весь род Юрия Всеволодовича, старшего брата Ярослава Всеволодовича, и двое из трех сыновей Константина Всеволодовича), что потомки Ярослава Всеволодовича практически не испытывали династической конкуренции со стороны.

А вот внутри семейного клана, в соответствии с теорией Дарвина, конкуренция была нешуточная. Но и тут произошел естественный отбор, и из восьми сыновей Ярослава Всеволодовича выдвинулись три ветви князей, которые в дальнейшем оспаривали первенство, — потомки Александра Ярославича Невского, Ярослава Ярославича Тверского и Андрея Ярославича Нижегородского. Правда, потомки последнего участвовали в борьбе за ярлык на Великое Владимирское княжество эпизодически, посему не будет ошибкой считать, что основную борьбу вели потомки Александра Невского (московская ветвь т.н. Даниловичей) и Ярослава Тверского (ветвь тверских князей).

Но обо всем по порядку.

Итак, после смерти Александра Ярославича Невского свои претензии предъявили трое его братьев: Ярослав, Андрей и Василий. Но Василий, который на тот момент княжил в Костроме, был слишком молод (его прозвище — Мизинный, так как он родился в 1241 г. и был лет на двадцать младше своих братьев); а Андрей хотя уже успел побывать великим князем владимирским и повинился перед ханами за свою дерзость в 1252 г. («(лучше) бегати нежели царямъ служимы»), но особого доверия, как мне думается, татары к нему не испытывали.

Потому исход борьбы был практически предрешен — и Ярослав Ярославич стал великим князем владимирским.

Ни Новгородская Первая летопись старшего извода, ни Лаврентьевская летопись ничего не говорят о поездке Ярослава Ярославича в Орду за ярлыком. Обычно в российской дореволюционной, да и иногда в советской историографии подобным случаям уделялось огромное, даже исключительное внимание, так как, по мнению некоторых историков, это говорило о зачатках «самодержавия» и даже независимости от татарских ханов. Впрочем, ясность в этот вопрос внесли академик АН СССР Б.Д. Греков и член-корреспондент АН СССР А.Ю. Якубовский, которые в своей монографии «Золотая Орда и ее падение» указали, что «…зависимость от ханов выражалась в том, что русский великий князь садился на своем столе “пожалованием царским”, т. е. ханским. Это делалось от имени хана либо митрополитом русским, либо уполномоченным ханским» [57] . Под 1269 г. в Новгородской Первой летописи упоминается «баскакъ великъ володимирьскыи, именемь Амраганъ», который, надо думать, от имени хана и жаловал Ярослава Ярославича великокняжеским ярлыком.

57

Греков Б.Д., Якубовский А.Ю. Золотая Орда и ее падение. М.: Богородский Печатник, 1998. С. 166.

Новая метла по-новому метет, как говорится. «…Выгнаша новгородци князя Дмитрия Александровича, сдумавше с посадником Михаилом, зане князь еще малъ бяше; а по Ярослава послаша, по брата Александрова, во Тферь сынъ посадничь и лучший бояры», — сообщает Новгородская Первая летопись старшего извода о первых переменах при новом князе. Конечно, Дмитрий был не так уж и «мал» — восемнадцать лет, — но многим новгородцам шибко хотелось сменить политический курс.

Однако смещение Дмитрия Александровича было связано не сколько с желанием новгородцев обновить власть и не только со стремлением Ярослава Ярославича увеличить свое могущество, но и с неприязнью тверского князя к роду Александра Невского. Как мы помним, именно по наущению Александра Ярославича Тверь была захвачена татарским воеводою Неврюем, жена Ярослава (предполагаемое ее имя Наталья) убита, а сыновья — Святослав и Михаил — пленены. Ярослав же после этого пытался сбросить брата с новгородского стола, однако ему не хватило решительности. И хотя в дальнейшем Ярослав помирился с братом, трещина в их отношениях осталась.

Потому смещение племянника была делом ожидаемым и легко прогнозируемым. Как бы в продолжение этой темы стоит сказать, что Ярослав Ярославич, покидая Новгород, назначил своим представителем другого племянника, Юрия Андреевича — сына Андрея Ярославича. Вот такое у Ярослава Ярославича было избирательное отношение к племянникам.

Впрочем, нельзя сказать, что сыновья Александра Ярославича вообще не играли при великом княжении Ярослава Ярославича никакой роли. В 1268 г. новгородцы во главе с Юрием Андреевичем предприняли набег на Чудскую землю и, обрадованные легкими успехами, предложили всем северорусским князьям объединенно выступить против города Раквере (Раковор) [58] — и этот призыв нашел себе благодатную почву. В состоявшемся походе, кроме новгородцев, приняли участие и тверские полки во главе с сыновьями Ярослава Ярославича Святославом и Михаилом Старшим, переяславль-залесский князь Дмитрий Александрович, псковский князь литовского происхождения Довмонт и некоторые другие князья.

58

Раквере (Rakvere) (до 1917 г. официальное название Везенберг), город в Эстонии. Известен с XIII в., в русских летописях называется Раковор. В то время принадлежал датскому королю.

На сей раз русские подошли к делу обстоятельно. «…И изискаша мастеры порочные, и начата чинити порокы въ владычни дворе. И прислаша Немци послы своя, рижане, вельяжане, юрьевци и изъ инехъ городовъ, с лестью глаголюще: “намъ с вами миръ; перемогаитеся с колыванци и съ раковорци, а мы к нимъ не приставаемъ, а крестъ целуемъ”».

Объединенное войско опустошило в очередной раз Чудскую землю. Примечателен рассказ летописца. Некоторые чуди (эсты) спрятались в одну из пещер «и бяше нелзе ихъ взяти, и стояша 3 дни». Однако «порочный мастер» подвел в пещеру воду, чудь выскочила, ее всю истребили, а добычу отдали Дмитрию Александровичу (очевидно, за идею).

Однако немцы нарушили крестное целование и пришли на защиту единоверцев из Раквере. «…Съвкупилася вся земля Немецьская», — написал летописец. Однако русские князья решили дать бой — и 18 февраля 1268 г. «бысть страшно побоище, яко не видали ни отци, ни деди».

Это действительно было побоище — не чета Ледовому. Ливонцы со ссылкой на самих русских утверждали, что тех было 30 тысяч. Сколько было всего ливонцев, хроникер умолчал. Надо думать, достаточно, чтобы дать бой (историки оценивают силы ливонцев в 20—25 тысяч воинов). Ливонцы построились традиционно: в центре «свинья» братьев рыцарей, слева чудь и войско дерптского епископа Александра, справа датские войска.

Русское войско, судя по всему, тоже обошлось без изысков. «Новгородци же сташа в лице железному полку противу великой свиньи», — пишет летописец. Слева от новгородцев стал тверской князь Михаил, справа последовательно псковичи, переяславцы и тверская дружина Святослава.

Судя по описаниям, русским удалось прорвать левый фланг противника, а дерптский епископ Александр был убит. Но и новгородцам досталось: у них погибли посадник и тысячник и еще около двух десятков знатных новгородцев, а князь Юрий бежал. Бежали, не выдержав натиска, и Михаил Тверской и псковская дружина.