Тысячелетняя ночь
Шрифт:
Самое лучшее мыло вряд ли могло отъесть густой чёрный «лак», который годы работы наложили на лицо и руки угольщика. Да и одежда его была насквозь пропитана угольной копотью. Откашлявшись, он перевёл дух, выпрямился, приложив руку к воспалённым слезящимся глазам, и напряжённо всмотрелся: вдали, на холме, что-то блеснуло.
— Клянусь святым причастием, — пробормотал угольщик, сорвав свежий зелёный лист и проводя им по глазам. — Зря такие молодцы по лесам не шатаются — здесь нет ни сладкого вина, ни приятных песен. Пусть я жив не буду, если они не ищут тех четверых, что
От королевских людей, кроме пинка ногой, бедному угольщику ожидать нечего. А те четверо были к нему, старому Тиму, ласковы, дали сала. Большой кусок. Тим давно не ел сала.
— Пойти предупредить их, что ли…
Привычка к многолетнему одиночеству в лесу приучила угольщика к разговору с самим собой. Продолжая бормотать и прихрамывать, он снова нырнул в колышащееся сизое облако и скоро появился с другой его стороны, на противоположном склоне долины.
— Не торопись, Тим, — бормотал он. — Королевские молодчики не захотят закоптить свою нарядную одежду, уж конечно они пойдут в обход. А ты прямиком вот уже и добрался, старый угольный крот.
Старик подошёл к куче хвороста и дёрна у подножия развесистого дуба. Только очень внимательный глаз мог бы различить вход в землянку. Она была покрыта берестой, смазанной глиной, палки и камни набросаны сверху — в защиту жалкого подобия крыши от порывов ветра, а может быть, и для того, чтобы сделать эту нору ещё менее заметной постороннему глазу. В лесу, как, впрочем, и на дороге, легче было встретить врага, чем друга. Недаром иные зажиточные люди, прежде чем отправиться в путешествие, писали духовное завещание…
— Кто идёт? — послышался голос, едва угольщик дотронулся до плетёнки, загораживавшей вход в землянку.
— Я, милостивый господин, — торопливо отвечал старый Тим. — Сюда по тропинке спускается отряд королевских стрелков. Может быть…
Плетёнка отлетела в сторону, и Стив выскочил так быстро, что чуть не сшиб старика с ног. За ним поспешили остальные.
— Что ты рассказываешь? Какие королевские стрелки? Где они?
— Там, — угольщик указал на противоположную сторону долины. — Но если они ищут мою хижину, то придут сюда только в обход — нескоро.
Стив задумчиво взглянул на дымную пелену, колыхавшуюся у них под ногами, и дальше — на бескрайний зелёный лес.
Филь угадал его мысли:
— Уйти-то нам не хитро, — заговорил он, — лес хоть кого укроет. А любопытно узнать, нас ли ищут молодчики? Что-то мне вдруг стало трудно глотать, — и он, улыбаясь, делал жест, как будто вокруг его шеи затягивается петля, но никто не отозвался на эту невесёлую шутку.
Роберт тем временем пристально наблюдал за вьющейся до склону тропинкой.
— Их восемь человек, — объявил он. — Идут быстро, один за другим, видно, умелые ходоки.
— А что, если и они нас так же сосчитали, как ты их своими быстрыми глазами, соколёнок? — заметил осторожный Джиль и попятился к двери.
— Им не видно, мы за кустами, — успокоил угольщик, не с двигаясь с места. — Жилища моего тоже оттуда не рассмотреть, — он помолчал, испытующе вглядываясь в лица своих новых знакомых. —
Слушатели невольно вздрогнули. Роберт схватился за лук, даже весёлый Филь не улыбнулся, а только поёжился и переступил с ноги на ногу.
— Довольно сказок, — резко сказал Стив. — Стрелки уже спускаются в долину, солнце не дойдёт до того дуба, как они будут здесь. Нужно идти.
— Не торопись, сынок. — спокойно отвечал угольщик. — Вам нужно узнать, не вас ли ищут стрелки. Я спрячу вас в такое место, где не отыщет даже сам король со всем своим войском. А завтра вы будете знать, куда вам идти и что делать.
— Опасная это затея, — шепнул недоверчивый Джиль. — А если старая угольная куча обманет и выдаст нас этим висельникам?
— На висельников-то больше смахиваем мы сами, — заметил Филь.
Старик спокойно выдержал испытующий взгляд Стива. Голубые его глаза покраснели от дыма, но смотрели прямо и честно. Ветер развевал длинные волосы, выбившиеся из-под чёрного колпака. Волосы были тоже черны: седина исчезла под сажей.
— Идите за мной, — сказал он внезапно, — идите и не бойтесь, — и быстрыми уверенными шагами, не похожими на его обычную старческую походку, пошёл вниз по склону холма. — Возьмитесь за руку, — бросил на ходу, — и держитесь за мою палку, чтобы не потеряться.
Ещё минуту назад ни один из путешественников не решился бы пойти за стариком по этой дороге. Теперь они шли без рассуждений, не обменявшись взглядом, точно загипнотизированные.
— Наберите воздуха побольше, — прибавил старый Тим, исчезая в дыму.
Плотная тёмная пелена обняла их. Ослеплённые, задыхающиеся, они судорожно держались друг за друга, а передний, Стив, — за палку угольщика. Невидимая тропинка вдруг стала крутой и скалистой, внизу слышалось журчанье ручья.
— Ложитесь и ползите, — услышали они голос старика, и холодная вода смочила их одежду. Стив едва втиснул свои могучие плечи в отверстие под скалой. Ещё несколько минут ползли они в темноте вверх по узкому каменистому коридору, поднимаясь на руках, чтобы не захлебнуться в струящейся по нему воде, то и дело стукаясь головой о низкий скалистый свод. Каждый лихорадочно ощупывал ноги ползшего впереди товарища, опасаясь отстать и остаться одному в страшной струящейся тьме.
Наконец посветлело и дышать стало легче. Ещё несколько десятков шагов — и угольщик проворно встал на ноги.
— Встаньте и вы, ребятки, — весело сказал он, — протрите глаза и прокашляйтесь. Здесь не найдёт вас ни одна королевская крыса, хотя бы они обшарили весь лес.
Путники с удивлением осмотрелись: они находились в просторной пещере, тускло освещённой пробивавшимся откуда-то сверху светом. По небольшому углублению в полу бежал ручеёк и исчезал в узкой трубе — она-то и была единственным входом в пещеру.