Тюльпаны, колокола, ветряные мельницы
Шрифт:
Не забыты витязи Роланд, Карл Великий, но появились и новые герои, рожденные нашим веком.
Огонь партизанской войны, пылавшей здесь, гитлеровцы ничем не могли погасить — ни казнями заложников, ни карательными экспедициями. Арденнское маки возникло в первые же дни оккупации и сражалось до конца войны, не давая немцам передышки.
Правда, и в других местах Бельгии взлетали на воздух мосты, паровозы, падали сраженные пулей предатели — фламандские и валлонские фашисты. На заводах не прекращался саботаж — сборка авиамотора затягивалась на неделю, а то и на две. Но не было в Бельгии лучшего места для мстителей, лучшего укрытия,
Бойцам помогали лесорубы, фермеры, жители горняцких поселков и городков. Друзья были на почте, на телеграфе, за стойкой кабачка, в сторожке стрелочника…
Цепочка явок, сотни маршрутов, прочерченных на потайных картах, соединяли Арденны с Брюсселем, с главой движения Камиллом Жоссе. Этот человек заслуживает памятника, книги, фильма. Увы, Бельгия еще в долгу перед ним! Человек-легенда, неподвижный, парализованный, он был для гитлеровцев страшнее рати противников. Громадные суммы были обещаны за его голову. Умер он, однако, своей смертью, от болезни, которая его медленно душила. Умер в своей штаб-квартире и, предчувствуя конец, вызвал к себе самых близких собратьев. «Я хочу, чтобы рядом со мной были товарищи по оружию», — сказал он твердо, с просветленным лицом, веря в победу.
После смерти Камилла в штабе продолжал действовать его сын, профессор богословия Лувенского университета. Его знали в кругах духовенства. Пользуясь своими связями, он держал группы партизан в монастырях в одежде монахов.
Штаб направлял в Арденны антифашистов разных национальностей. Воевали там и советские военнопленные, бежавшие из концлагерей, из бараков для «восточных рабочих», окруженных колючей проволокой.
Вы помните, в Арденны должен был прибыть и Анатолий, отважный саратовский парень.
Быть может, мы обнаружим его след…
На лесной фронт
Одну из поездок в Арденны, самую увлекательную, я совершил с участником Сопротивления.
Зовут его Петр Иванович Крылов.
— Хотите посмотреть, где был наш фронт? — спросил он меня. — Там меня, наверно, еще помнят. Познакомлю вас… Завтра, кстати, воскресенье. Заеду я за вами пораньше, часов в шесть. Ладно?
Мог ли я отказаться!
Дорогой он поведал мне свою историю. Когда-то его, юношу, увлекла с русского Юга волна эмиграции. В долгих скитаниях переменил множество профессий: грузил пароходы, мыл посуду в харчевнях, таскал на спине плакаты с рекламой мыла, сигарет. Случалось, отдавал последнюю рубашку за краюху хлеба. Учился урывками.
Когда гитлеровцы захватили Бельгию, Петр Иванович жил с семьей в Брюсселе, работал по своей инженерной специальности, прилично зарабатывал. Мытарства позади… Но как жить спокойно, если в городе враги!
— Слышу, по радио говорят — Гитлер напал на Советский Союз. Ну, думаю, теперь нечего раздумывать. Я же русский человек!
На северо-востоке страны, в области Лимбург, на шахтах трудились сотни советских военнопленных. Связи с Сопротивлением у них не было, а вырваться на волю, драться хотелось.
— Вот и поручили мне помочь им.
Большие руки Петра Ивановича спокойно лежат на баранке. Я представил себе, как он, неторопливый, рассудительный человек, принял задание, обстоятельно выяснил обстановку. Расстояние до Арденн не близкое — две сотни километров.
— Почти
Самое главное — вызволить пленных с шахты. Дать им одежду, документы.
— Ну, к счастью, там, в Лимбурге, у меня был старый приятель, тоже русский. Дал ему знать. Давай, Павел, пора действовать! Только вот в чем затруднение: служил он в конторе. В забой, под землю спускался редко. Не годится для дела! Подыскали ему другую работу — инженера по технике безопасности.
Немецкие обер-надсмотрщики, разумеется, не догадывались, что Павел Александрович Гайдовский получил новую должность по директиве штаба Сопротивления. «Восточные рабочие» неожиданно услышали русскую речь. Но сперва они отнеслись к инженеру с опаской. «Небось продался фашистам! Ну да, недаром его до нас допустили! Наверняка шпионит за нами!» Иногда говорили вслух, нарочно, чтобы инженер услышал. Нелегко ему было добиться доверия.
Павел Александрович устраивал по собственному почину занятия с рабочими по технике безопасности. Чувствовалось — человек хороший, заботливый.
После лекции завязывались беседы. Инженер присматривался, намечал кандидатов в Арденны. Можно снарядить будущего партизана в дорогу. В робе, которую обязаны носить «восточные рабочие», за ворота шахты не выйдешь — сцапают немецкие стражники.
— Получаю я от Павла письмо, — рассказывает Петр Иванович. — Разные семейные новости, жалобы на дороговизну, словом, обыкновенные житейские темы. Я обращаю внимание на цифры. В них вся суть. Допустим, Павел пишет, что приобрел какую-то вещь за сто семьдесят пять франков. Читать надо не франки, а сантиметры — сообщается рост человека. Таким же способом — номер рубашки, шляпы, все мерки для портного. Немного погодя приходит еще пакет. В нем фотография для удостоверения личности и записка: «Посылаю тебе карточку моего беспутного приятеля. Можешь отдать ее несчастной влюбленной, пусть утешится хоть этим». Понятно, каждый раз Павел выдумывал новый предлог. И не всегда отправлял послания почтой. Были связные…
Если русский работает в первой смене, то его, с помощью друзей в управлении шахты, переводят во вторую. Ночью стража дремлет. Русскому в окошечко душевой протягивают одежду, сшитую по мерке. После гудка он сливается с толпой бельгийских шахтеров, неотличимый от них. На трамвайной остановке его ждут. Он получает пароль, отзыв, едет в трамвае до кольца. Затем — на ферму, где обеспечена явка.
Там новобранца встречает Петр Иванович.
— Фашисты бубнят по радио о победах в России, а я думаю про себя: «Ладно, погодите, наши силы прибывают. Вот сегодня еще один в строй вступает, на моем участке…»
Теперь надо дать беглецу карту, объяснить, как он будет двигаться, где поездом, где пешком. Надо назвать людей, готовых дать ночлег, еду. Фермера, лесника, содержателя «брассери», дорожного мастера… Петр Иванович не мог проделать весь путь со своими подопечными. Обычно он брал их к себе в машину на подступах к Арденнам, недалеко от расположения отряда.
Я слушаю Петра Ивановича, не замечая времени. Вдруг я отдаю себе отчет в том, что его рассказ обрел естественный фон. Арденны — вот они! Лесистые горы охватывают нас. С большака мы сворачиваем на змеистый, затененный елями проселок. Горы раздвигаются, нас словно втягивает улица маленького городка. Низенькие, толстостенные постройки, чахлые садики.