Тюрьма ребёнка

Веллингтон Ноэль

– Небольшая серия микроинфарктов может быть неощутимой и никак не сказаться на Вашем самочувствии, – объяснил врач. – Именно это Вы перенесли.

– Это значит всё, больше никаких полётов, на долгие годы, – растерянно произнесла доктор Линтц.

– Увы, это так.

Совершенно потерянная, она покинула медицинский центр и остановилась за его дверьми, не зная, идти ли домой или на работу. Ноги сами привели её в лабораторию. Она прошла в свой кабинет, села и посмотрела в окно, за которым расстилалась обширная территория центра и космодрома. Всё это теперь становилось недосягаемым и бесполезным для неё, привыкшей к полётам и не представлявшей своей жизни без них. Кто-то сказал руководителю о её приходе, и тот зашёл проведать её.

– Я отлеталась, – сказала она. – У меня нашли инфаркт.

– Тебе больно? – спросил профессор Кунмаа.

– Нет, – виновато улыбнулась доктор Линтц. – Я вообще ничего не почувствовала и по-прежнему не чувствую. Они не назначили никакого лечения, и значит, всё в порядке, вот только летать мне больше нельзя на неопределённый срок.

– Кто-то должен будет тебя заменить, – вздохнул профессор. – Я бы предпочёл, чтобы это была ты, но ничего не поделаешь.

Пятнадцать лет спустя, экспедиция к открытой доктором Линтц звезде готовилась отправиться в путь. Она участвовала в её подготовке, но сама должна была остаться на Гилане не только из-за сердца, но и потому, что в экспедиции, которая должна была занять тысячи лет, могли участвовать лишь самые молодые кадры. Она и уже вышедший на пенсию профессор Кунмаа пришли проводить первую из ракет, на которых участники отправлялись на межзвёздную станцию, уже собранную для них на высокой орбите.

– Я бы предпочёл, чтобы это была ты, – с улыбкой повторил профессор, как только они встретились в смотровом зале космодрома.

– Я и сама хотела бы этого, – улыбнулась доктор Линтц. – Ничего не поделаешь, и молодёжь сделает всё, что нужно и как нужно.

– Хотел бы я в это верить, – буркнул профессор. – Меня не оставляет тревога.

– О чём?

– О том, что случилось с тобой и может случиться вновь.

– Это же невероятная случайность! Снаряд дважды не попадает в одну воронку. Если я встретила метеорит в космосе, значит, на долю следующих нескольких миллионов космонавтов этот шанс чисто статистически не может выпасть.

– Я, в отличие от тебя, был на войне и видел своими глазами, как в одну воронку попали три снаряда.

Доктор Линтц посмотрела ему в глаза. Он не шутил, как делал обычно. Ей снова, как пятнадцать лет назад, стало не по себе, и она нашла глазами ближайшее кресло и опустилась в него.

– В тот день я уверовал в сверхъестественное, – продолжил профессор. – Кто-то может подумать, что я повредился рассудком. Пожалуйста, пусть думают, ведь я старею, но мне всё равно. На близкую звезду с планетами нас направил случайно столкнувшийся с твоей станцией метеорит. Кто-то там, – он поднял палец и указал им вверх, – подсунул нам это открытие.

– Эта же мысль приходила и мне в голову, – покачала головой доктор Линтц. – Но как ни ломай мы головы над этим, узнать наверняка всё равно невозможно.

– Давай надеяться, что это во благо. Зачем указывать нам на них, если из этого не выйдет никакого проку? Во всём происходящем должен быть хоть какой-то смысл, иначе, зачем всё это?

Профессор обвёл пальцем горизонт, давая понять, что говорит обо всём во вселенной сразу. Доктор Линтц сидела, чуть прищурившись, и смотрела мимо него, в пустоту.

– Ни в чём этом нет смысла, – вздохнула она. – Вернее, он есть, но мы его постигнуть не в состоянии. Всё слишком бессмысленно, чтобы мы могли это понять.

– Вижу, что испортил тебе настроение накануне большого события. Ну разве я не выживший из ума старик? – расстроено спросил профессор Кунмаа. – Скоро начнётся финальный отсчёт. Давай посмотрим, как они улетают навсегда.

Дальше всё произошло, как обычно. Облако пара появилось из сопел ракеты, произошло зажигание, пламя сформировалось и приподняло ракету над стартовой площадкой. Она пошла вверх, чуть заметно наклоняясь и выправляя своё положение отклонением сопел, и устремилась в небо, постепенно наклоняя траекторию. Сначала она оставляла след, потом он прекратился, и только яркая точка постепенно уменьшалась в небе, пока не исчезла.

Зрители из числа сотрудников и членов семей улетевших космонавтов начали расходиться. Кто-то плакал. Кто-то был весел. Доктор Линтц и профессор Кунмаа направились в лабораторию, которой он когда-то руководил. Там было устроено празднование. Везде на столах стояли цветы, все принарядились, и посреди зала был накрыт стол с тортом, фруктами и несколькими бутылками вина. Профессор поздоровался со своими бывшими подчинёнными и новыми сотрудниками, многих из которых он учил, и попросил налить себе полный бокал, который тут же осушил до дна.

– Профессор, скажите речь! – попросила кто-то.

– Да, пожалуйста, – вторили ей остальные. – Ведь это Ваше достижение. Ваше и доктора Линтц.

– Я бы хотел с гордостью сказать, что к сегодняшнему запуску привели упорный труд, гений, и удача, – ответил профессор, помолчав, и откашлявшись. – Но доктор Линтц не даст мне соврать: к нему привела случайность, перепугавшая всех до полусмерти, лишившая доктора Линтц здоровья, и лишь чудом не обернувшаяся катастрофой. И глядя на взлетающую сегодня ракету, я не мог не думать, что если с нами начали происходить такие невероятные случайности, то нам стоит крепко задуматься и начать относиться к ним серьёзно.

– Вы хотите сказать, что ожидаете подобных происшествий с экспедицией? – изумился кто-то.

– Да, ожидаю, – очень серьёзно ответил профессор. – Хотя я об этом уже не узнаю, а даже если и узнал бы, то ничего не смог бы с этим поделать. Так что, относитесь к сказанному мной, как к бреду выжившего из ума старика.

С этими словами он развернулся и направился к выходу. Доктор Линтц поспешила за ним. У лифта он остановился и обернулся к ней.

– Я бы хотел вернуться на работу хотя бы ненадолго, – сказал он.

От неожиданности доктор Линтц потеряла дар речи.

– Знаю, что это поздно, но я бы хотел лично проверить кое-какие расчёты, – продолжил он. – По крайней мере, когда оттуда придёт сигнал на переселение, мы будем уверены, что обо всём позаботились.

– Конечно, профессор, – ответила она, опешив. – Вам здесь всегда рады.

– Не знаю, принесёт ли это радость хоть кому-то, но я считаю своим долгом убедиться, что нигде и ничего не было упущено, – закончил он. – До свидания, Авари.