Тюрьма, зачем сгубила ты меня?
Шрифт:
– Хотел посмотреть, насколько вы со мной искренни. А вы темните, Виктория Михайловна, – неодобрительно покачал головой следователь. – Вы знали, что у вашего мужа шашни с Олесей Кирильчук, не зря же вы приехали к ней домой. Или я в чем-то не прав?
Вике пришлось оправдываться. Уже одно это лишало ее инициативы в разговоре, вызывало постыдное ощущение того, что Костровский переиграл ее.
– Вы не правы, Юрий Васильевич. Одно дело знать, что муж приударил за женщиной, и совсем другое дело – по какой причине…
– Причина
Вика чувствовала себя глупой десятиклассницей, решившей, что она умней учителя, но глубоко в том разочаровавшейся. Поэтому она не стала рассказывать Костровскому о своих сомнениях и подозрениях. Не хотела, чтобы он снова поднял ее на смех.
Но сдаваться она не собиралась. Сама она мало сомневалась в том, что муж стал жертвой жестокой мистификации.
Из прокуратуры она отправилась в больницу, чтобы поговорить с Андреем. Но узнала, что он сбежал оттуда. Нетрудно было догадаться, куда.
Майор Сизов с трудом держал равновесие. Он сидел на стуле, но его все равно шатало – приходилось широко расставлять локти, чтобы не свалиться на пол. Спасибо Лыпареву, он помог ему сбежать из больницы, привез в изолятор, помог одеться в камуфляж. Он же вызвал к нему в кабинет Лежнева.
Андрей с ненавистью смотрел на человека, посмевшего убить его любимую женщину.
– Зачем? – пытаясь унять нервную дрожь, спросил он.
Максим Лежнев выглядел еще хуже, чем он. Под глазом синяк, губа разбита, костюм грязный, местами порванный. Бледный и осунувшийся. Жалкий и беспомощный.
– Я не убивал…
– Ты ее изнасиловал, мразь!
Только физическая слабость не позволяла ему встать во весь рост и врезать этому подонку по морде.
– Нет… Она сама… – начал было, но осекся Максим.
И все-таки Андрей поднялся. Возмущение оказалось той силой, которая смогла сорвать его с места. Вика? Сама?! Сама легла с этим уродом!..
Он пошатнулся, но устоял. Покачиваясь, он подошел к Лежневу, двумя руками схватил его за уши, притянул к себе его лицо.
– В глаза смотри, падаль! Она?! Сама?!! Я спрашиваю, сама?!!
– Нет…
Максим был рослым мужчиной, мог бы дать Сизову отпор. Но его парализовал страх. Андрей понимал, что Лежнев боится не столько его, сколько системы, которую он представлял. Он уже хлебнул тюремного лиха и знал, что будет, если люди здесь захотят, чтобы он познал его сполна.
– Тварь!
Он не стал бить Лежнева, вернулся к столу, сел на стул.
– Ты хоть представляешь, что с тобой будет?
Голова кружилась так, что он потерял арестанта из виду. Но продолжал говорить. И слушать.
– Представляю. И знаю… Сначала меня опустят. Потом убьют. Один и тот же сценарий…
– Какой
– Все идет по сценарию, – Лежнев продолжал дуть в свою дуду.
Его спасало то, что Андрей едва мог говорить.
– Моя вина состоит только в том, что в свое время я оклеветал одного человека. Его посадили на пятнадцать лет, по ложному обвинению… Карцева больше нет, теперь я могу сказать об этом. Он убил Татьяну, а подставил Егора Пермякова… Мы с Вадимом не видели… Нет, не видели, как Егор убивал Татьяну, поэтому поверили ему, когда он сказал, что это сделал Пермяков. И на суде показания дали против Пермякова… Теперь за это расплачиваемся… Все из-за Пермякова. Его в восемьдесят седьмом посадили. Говорят, опустили в тюрьме… Он потом сбежал, из колонии, но, видно, жив… Теперь он нас опускает, по своему сценарию… А может, и нет никакого сценария. Может, душа его нас к себе притягивает. Его призрак по тюрьме бродит…
– Хватит… Жене своей расскажешь… А здесь я тебе буду рассказывать… Я знаю, что с тобой сделать…
Он нажал на кнопку, конвоир увел подследственного. Тут же возник и Лыпарев.
– Что с ним делать?
– В карцер его… В шестнадцатый, самый гиблый…
– Но его же закрыли.
– Делай, что хочешь, но чтобы он был там…
Шестнадцатый карцер находился в полуподвальном помещении, когда-то в нем гноили неисправимых нарушителей порядка. Гноили в самом прямом смысле этого слова. Холод, сырость способны были за неделю сделать человека инвалидом. В этом карцере Лежнев будет страдать, там он прочувствует, что такое вечный могильный мрак.
Вика опоздала. В тюрьме ей сообщили, что капитан Лыпарев повез майора Сизова в больницу. Она тоже поехала туда, но выяснилось, что больного как не было, так и нет. Тогда она отправилась к нему домой.
Дверь была опечатана, но полоска со штампом была сорвана. Вика нажала на клавишу звонка, приготовилась ждать, но Андрей открыл ей почти сразу. Бледный, изможденный, дыхание частое и натужное, как будто он только что сошел с беговой дорожки. В глазах отчаянная надежда, которая вмиг испарилась, едва он понял, кто пришел к нему.
– Ты? – разочарованно спросил он.
Пошатнувшись, он ухватился за ручку двери, устоял.
– Посмотри, на кого ты похож! – резко и осуждающе сказала она. – Пошли, в больницу тебя отвезу!
В ответ он лишь презрительно улыбнулся и повернулся к Вике спиной. Рукой опираясь о стену, направился в комнату. Вика зашла в прихожую, закрыла дверь, услышала, как щелкнул за спиной английский замок.
Диван был разобран, вокруг беспорядок, оставшийся после убийства Олеси, пол истоптан множеством ног. Андрей опустился в кресло, согнулся в поясе, обхватив голову руками, замер.