Тюрьмой Варяга не сломить
Шрифт:
Голос Святого звучал уверенно, он явно чувствовал себя здесь, в бараке, не последним человеком. Зэки без разговоров исполнили приказание и разошлись по своим углам.
Со Святым Владислава свела Раифская малолетка. Они были соседями по нарам и в свое время даже считались большими приятелями. Святой был компанейский парень, любивший большие кутежи и шабаш. Именно эта черта характера и привела его однажды в колонию. После одной из вечеринок в общежитии ПТУ, где он учился, заставил девок раздеться донага и гонял их по коридорам, словно пастух неразумных коз, выколачивая из них длинным гибким прутом протяжное и голосистое:
Эта забава обошлась ему в долгих три года.
Но чаще всего жертвами его потех становились близкие приятели, которых он разыгрывал всюду: на пляже, связывая шнурки ботинок; перед отбоем, подкладывая под матрас кирпичи; во время сна вешал над головой таз с водой. Такие шутки не всем приходились по вкусу, и кроме традиционных ударов под задницу он не однажды по-настоящему получал по роже.
Со Святым было интересно и непросто, а непредсказуемостью поведения он часто ставил в тупик даже друзей. Варяг помнил случай, когда именно по его милости он в очередной раз едва не угодил за решетку. Случилось это на второй же день после первой ходки. Они откинулись одновременно и, не зная удержу, обмывали свой выход на волю. Варяг без конца впадал в забытье, а когда просыпался, то видел себя в окружении слюнявых девиц, которые висели на нем словно гроздья винограда на крепкой лозе. А когда шли с хазы, Святой вдруг пропал на несколько минут, сказав, что забежит навестить друга. Вернулся же он с несколькими бутылками дорогого коньяка, распиханными по карманам, под мышками было две бутылки шампанского. На вопрос Владислава, где же он достал такое богатство, беспечно отвечал, что его угостил друг. Однако с появлением патрульной машины выяснилось, что он, не отходя далеко, забрался в винный магазин и распотрошил ящики со спиртным.
Только крепкие молодые ноги уберегли их тогда от очередного срока.
Очень скоро их пути разошлись совсем — Варяг примкнул к законникам, а Святой переквалифицировался в каталы. Именно эта страсть загнала бывшего вора на самое дно лагерного бытия.
Святой был азартен, как жокей на дистанции, и не останавливался, даже если на кону стояла нательная рубаха. Однажды он проиграл свою жизнь пахану, а это значило, что из крепкого вора он превратился в безропотного раба. Ночью он хотел решиться на убийство своего нового хозяина и тем самым восстановить свой авторитет, но не хватило духу.
Под утро, когда все спали, он свернул матрас и перенес его в угол, где обосновались опущенные. С запомоенного спрос невелик — карточный долг был погашен, а барак приобрел краснощекого пидора…
Святой протянул руку:
— Здравствуй, Варяг.
Владислав молча смотрел на растопыренную ладонь.
Подождав с минуту, зэк понимающе кивнул:
— Боишься запачкаться, а то ведь скажут, что ты с опущенным здоровался. Ты ведь из касты. Вор в законе! А меня ты, наверное, помнишь как запомоенного. Жаль… А ведь мы были с тобой приятели… Помнишь, Варяг?
— Я все помню, Святой.
Колония не признавала путаницу мастей. Блатные общались между собой, мужики создавали свой круг, а черти с опущенными жили по собственным законам. И, даже располагаясь в одном бараке, каждый знал, что границы между кастами непреодолимы и так же очевидны, как рубеж огня и воды. И коли однажды угодил в опущенные, то до конца дней обречен тащить на себе воз презрения. И никакие заслуги перед воровским миром не сумеют погасить гнилую масть.
Мужик никогда не опустится до дружбы с запомоенным, потому что по неписаным зэковским
С опущенными полагалось говорить пренебрежительно, с чувством превосходства, даже чушпаны держались перед отверженными с некоторой долей превосходства. И если друг оказывался за чертой гонимых, то прежние отношения забывались раз и навсегда, и самое большое, на что отваживался приятель и что не ставилось в вину, так это оставить недокуренную сигарету, пренебрежительно брошенную, и пожаловать трижды прокипяченный чай.
Чифир пидорам не полагался. А все подачки всегда напоминали хозяйскую ласку, сходную с той, когда с грязного стола хозяин голодной собаке сбрасывает обглоданную кость.
— Я думаю, — понизил голос Святой, — что ты уже догадался о том, что здесь мое слово значит гораздо больше, чем слово иного законного на зоне.
Варяг оглядел скуластое лицо Святого. Несмотря на обидный статус, он по-прежнему был все тот же вор, какого он когда-то уважал на малолетке: шальной и дерзкий, и надумай кто-нибудь назвать его зазорным словом, то он наверняка бы вспорол обидчику живот или порвал на куски даже голыми руками.
— Возможно, — спокойно согласился Варяг.
— Не ожидал, что можешь попасть в мою компанию?
— Признаюсь, что не ожидал, — улыбнулся Владислав. — Но я вижу, что и ты не ожидал оказаться моим соседом?
— И ты прав, Варяг. Хотя если бы не я, вряд ли бы ты смог выжить в нашем бараке. Мне немалых усилий стоило прикрыть тебя от людей Щеголя. Они, видать, тебя сразу вычислили, и у них на тебя особые планы. Что ни говори, а настоящего вора всегда видно издалека. Едва ты перешагнул порог нашей хаты, я сразу понял — вор! Узнать тебя не узнал: сильно все же ты внешность изменил. Но масть разглядел. Да и не только я в тебе породу признал, все заметили, — кивнул Святой на зэков, которые с опаской посматривали на очнувшегося после двухмесячного беспомощного состояния Варяга. — Тут у нас такая обида на воров накопилась, что дай только волю, будут драть их, как коз. В общем, я тебе советую, Варяг, напрасно никого не задевать. Здесь народ особый. Сам знаешь, это не воровская зона. За тобой каждую секунду будет следить несколько десятков любопытных глаз, и каждый хотел бы увидеть, как рушится законный авторитет или как торчит заточка из спины вора.
Варяг поморщился:
— Я никому не подставляю незащищенную спину. Это не в моих привычках, ты же знаешь, Святой.
— Знаю. Но у меня еще вопрос к тебе.
— Спрашивай.
— Слушай, Варяг, неужели все это правда, что о тебе говорят?
— Что ты имеешь в виду?
— Что ты смотрящий России?
— Надо же, об этом известно даже в вашей глуши! — иронично прокомментировал Варяг.
— Как говорят в народе, слухами земля полнится. Расскажи, за какие такие заслуги тебя повысили?
— Выходит, Святой, были заслуги, — усмехнувшись, едко ответил Варяг. — Тебя же вот не повысили!
— Вижу, Варяг, что ты чувства юмора не потерял. Видно, долго жить собираешься.
— Во всяком случае, постараюсь, а за помощь тебе, Святой, все же спасибо. Зачтется. Я никогда добра не забываю.
— Жаль, Варяг, что мы находимся по разные стороны, я был бы тебе очень полезен.
— От помощи, Святой, не откажусь. Но барьер между нами останется.
Святой немного помолчал, а потом жестко ответил: