У черты заката. Ступи за ограду
Шрифт:
Она медленно прошла квартал вниз по Санта-Фе, потом еще один. Потом вернулась до улицы Монтевидео и решительно свернула вправо, к площади Висенте-Лопес.
В небольшом прохладном салоне ею вдруг овладело паническое желание, чтобы сеньора Бюиссонье оказалась занята, или больна, или чтобы ее вообще не было на свете. И зачем только она сюда пришла! Сидя в кресле, Беатрис окинула снисходительным взглядом обстановку салона, чуть-чуть — в меру — старомодную, как полагается солидной «мэзон», успевшей уже завоевать себе прочную клиентуру и репутацию. Подумать только, что она, Альварадо, боится встречи с какой-то… какой-то маленькой couturiere [80] ! Яростная вспышка гордыни ослепила Беатрис, и тут же ее захлестнуло горькой волной отвращения к самой себе. Она вскочила, чтобы выбежать отсюда и никогда больше не возвращаться, никогда не встретиться с этой женщиной, к которой она недостойна обратиться по имени, и как раз в эту секунду именно она, эта женщина, появилась из-за драпировки и удивленно посмотрела на Беатрис.
80
Модисткой (франц.).
— Вы торопитесь, сеньорита? — спросила она. — Простите, я слышала звонок, но задержалась. Собственно, сейчас обед, я осталась одна и уже собиралась уходить. Чем могу служить, сеньорита?
Беатрис медленно опустилась в кресло, не отрывая от нее глаз. Узнала она ее сразу — у нее была хорошая память на лица, и достаточно было взглянуть на эту элегантную молодую даму в черном, чтобы вспомнить портрет в спальне Джерри.
— О, я… — пробормотала она растерянно, — я только хотела спросить… но если у вас перерыв — может быть, я заеду в другой раз…
— Не беспокойтесь, сеньорита, прошу вас, — улыбнулась Элена, садясь напротив. — Вы зашли посоветоваться, не так ли? Надеюсь, мы сможем вам помочь, я вас слушаю.
— Нет, это… совершенный пустяк, просто я вернулась из Европы… после довольно долгого отсутствия, вы понимаете… Мой гардероб чудовищно запущен, я не занималась им совершенно и… может быть, мадам, вы смогли бы посоветовать мне что-либо из летних моделей…
— Я понимаю, — сказала мадам с той же улыбкой. Если ее и удивило странное состояние клиентки, то внешне, по крайней мере, она ничем этого не проявляла.
«Что ж, она достаточно хорошо воспитана», — подумала Беатрис.
«Какая странная девушка, — подумала Элена. — Не похоже, что она пришла обсуждать туалеты…»
— Я понимаю, — повторила она. — Разумеется, трудно одобрить ваше решение — обновлять гардероб здесь, вернувшись из Европы… Обычно это делают там. Кстати, я должна вас предупредить, сеньорита, что это обойдется очень дорого — вы сами понимаете, сейчас все так вздорожало, после революции… И материалы, и работа, судите сами! Я позволила бы себе посоветовать — если, например, вас интересуют пляжные ансамбли, вы могли бы купить отличные готовые вещи в каком-нибудь хорошем магазине, скажем в «Спортинг Степпер»… Как раз вчера я туда заходила, у них получены последние модели. Это обошлось бы вам значительно дешевле, и, честно говоря, вы бы почти не проиграли ни в смысле качества, ни…
— В самом деле, — сказала посетительница, — «Спортинг Степпер», как это мне самой не пришло в голову. Прошу прощения — у вас не найдется холодной воды?
Элена пошла достать из холодильника сифон. Посетительница казалась ей очень странной. Из высшего общества — если судить по языку и манерам, а одета почти бедно…
— Благодарю, — сказала Беатрис, не поднимаясь, когда вернувшаяся Элена протянула ей высокий запотевший стакан. Отпив немного, она поставила стакан на глянцевую обложку журнала мод и повторила: — Благодарю вас… мадам Бюиссонье.
Элена, сидя напротив нее, за разделявшим их низким столиком, подняла голову и несколько секунд смотрела на Беатрис молча, словно пытаясь понять смысл услышанного.
— Простите, а вы…
— Меня зовут Альварадо, — сказала Беатрис, теперь уже спокойным тоном. — Я вам писала однажды — если вы помните…
— Да, — сказала Элена. — Да, я помню. Зачем вы пришли, сеньорита Альварадо?
— Зачем я пришла? — задумчиво повторила Беатрис. — Не знаю… Мне нужно было вас увидеть — не знаю почему. То есть нет, это неправда. Я знаю, почему мне нужно было вас видеть.
Она взяла стакан, отпила глоток и приложила холодное запотевшее стекло к щеке. Элена, не глядя на нее, машинально перекладывала на столике журналы. «Вог», «Атлантида», «Харперс». Беатрис следила за ее вздрагивающими руками, держа стакан у щеки.
— Сеньора, я любила вашего мужа, — сказала она спокойно и печально. — Вы понимаете, таких вещей не рассказывают… вот так, как я говорю вам. Если я пришла сюда… и говорю это сейчас… то только потому, что мне не за что стыдиться и муж ваш перед вами не виноват. Может быть, вы сомневались в этом, думая обо мне. Я — любила вашего мужа издали. Клянусь спасением души — между нами ничего не было. Наше знакомство началось и кончилось в течение тех суток, что я провела у вас на кинте. И попала я туда совершенно случайно. Просто так случилось…
Беатрис допила воду и поставила стакан. Элена посмотрела на нее, словно собираясь что-то спросить, но, ничего не сказав, снова опустила голову.
— Это странно выглядит со стороны, — продолжала Беатрис медленно, будто размышляя вслух, — но в этот короткий срок я полюбила вашего мужа… Полюбила так, что он стал для меня всем. И если между нами ничего не было, то это… — Она запнулась и договорила почти вызывающим тоном: — Это вовсе не благодаря моей скромности. Извините меня, сеньора. Такие вещи трудно говорить, но и слушать их тяжело, я понимаю. Вы, наверное, думаете, что я начиталась Достоевского, но я не любительница душевного эксгибиционизма. Сейчас я говорю все это вам просто потому, что… Ну, вы понимаете, нужно ведь рассказать об этом хоть кому-то! У меня нет матери, никогда не было настоящих подруг…
Элена опять подняла голову и посмотрела на Беатрис. Глаза их на секунду встретились; Беатрис резким движением встала и посмотрела на часы.
— Небо, как я заболталась, — сказала она совсем другим тоном, рассеянно и снисходительно. — Простите, я нарушила ваш отдых, — надеюсь, вы не истолкуете мой визит как-нибудь превратно. Не скажу, что я рада нашему знакомству, — согласитесь, в данной ситуации это прозвучало бы фальшиво, — но я не жалею, что пришла к вам. Всего доброго, мадам…
Беатрис кивнула несколько высокомерно и пошла к двери своей легкой, чуть колеблющейся походкой. Элена ошеломленно смотрела ей вслед. Прозвенел дверной колокольчик, потом хлопнуло парадное, и стало тихо.
«Так вот она какая, эта Д. Б. Альварадо», — подумала Элена, подходя к окну, чтобы еще раз увидеть странную особу. Но той уже не было, — очевидно, она сразу же свернула по Ареналес в сторону Кальяо. Элена долго, пытаясь собраться с мыслями, смотрела на раскачиваемые ветром деревья сквера, на редких прохожих, на афишу эстрадного политического обозрения «Да здравствуют гориллы». Так вот она какая, эта Альварадо…
В середине ноября доктор Альварадо отбыл в Сьюдад-Трухильо. Начиналась жара, знакомые стали разъезжаться — кто в горы, кто по курортам атлантического побережья. Просматривая однажды газету, в отделе светской хроники, перечислявшей выехавших на открытие сезона в Пунта-дель-Эсте, Беатрис увидела имя Нормы Линдстром де Мендес — «обаятельной супруги молодого промышленника, широко известного в спортивных и деловых кругах нашей столицы». Она с удивлением подумала о своей былой дружбе с Нормой и еще больше удивилась тому, как быстро привыкаешь к одиночеству.