У Червленого яра
Шрифт:
Девчонка снова согласно кивнула. Они поплыли в летнем мареве.
— Парко после вчерашнего дождика… — договорить Миронег не успел, за спиной раздался шорох падающего снопа.
Упертый бортник повернулся — девчонки не было.
— Эй, ты где?! — растерянно крикнул Миронег.
Никто не отозвался. Из высокой травы виднелся край рубахи и темно-русая коса — Услада бухнулась без чувств.
— Эй, ты чего, эй! — начал тормошить девчонку Миронег. — Слышишь?
Услада медленно открыла глаза, мутным взором посмотрела на Миронега, испуганно дернулась, потом видно припомнила все, слабо улыбнулась и попыталась сесть, но ее снова
— Ой! — схватилась за голову. — Я сейчас, я сейчас встану, — Услада подобрала ноги, чтобы подняться с рывка.
— Тошнит? — озабоченно спросил Миронег.
— Немного.
— Головушку напекло, бывает.
— Я сейчас, сейчас, — но ничего сделать Услада не смогла, так как большие руки подхватили ее и понесли. — Ой, не надо, я сама! — забрыкалась девчонка.
— Да ты легче воробья, — двинулся к роще Миронег. — Донесу целехонькой.
— Нет, поставь, то недобро. Поставь! — прикрикнула Услада, пытаясь вывернуться из чужих рук.
— Да не бойся, насильничать тебя не стану. Не любо мне то, не по чести, — понял все Миронег. — Сиди смирно, быстрей дойдем.
Хотел еще добавить про кости, что прощупывались сквозь рубаху, но не стал дергать девку за живое, ей то небось уж свахи сказывали.
— Почему ты мне помогаешь? — внимательно посмотрели на него карие очи. — Мог бы бросить там. Со мной морока одна.
Миронег ничего не ответил, а чего говорить, хвастать, какой он добрый, мимо чужого горя не смог пройти. А, может, и прошел бы, всем не поможешь, но вот отчего-то полез заступаться, вышло так.
— А серебра тебе за меня не дали бы, убили, — выдохнула Услада, — то ты верно сделал, что не вышел к ним. А одарить тебя за спасение мое некому, у меня теперь никого нет, — голосок чуть дрогнул. — Вот, ежели хочешь, бусы можешь за спасение забрать, они дорогие.
— Мне в девичьих бусах срамно ходить, бабы из верви засмеют, — блеснул крепкими зубами Миронег. — Коли б мне чего надо было, я б тут не сидел. Кому много надо, те вон, за беглянками по лесам шастают.
Услада успокоилась, смелее обхватив спасителя за крепкую шею.
Миронег с легким вздохом прошел мимо скрытых среди липок бортей, не до них сейчас, позже проведает. В тени леса стало идти свежее.
— Поставь, я теперь сама, — попросила Услада.
Миронег бережно поставил ношу на землю. Услада, прикусив губу, пошла рядом.
— Ты только, как голова закружится, сразу говори, — предупредил бортник, — здесь стволы, можно головой крепко приложиться.
— Хорошо, — послушно согласилась спутница.
Усадьба открылась им не сразу, большая поляна казалась необжитой, и только чуть в стороне, если присмотреться, за густыми кустами виднелся частокол козлятника. После визита незваных гостей, Миронег стал осторожней: разобрал лодочный причал, забросал землей да травой тропинку, убрал вечно сохнувшие на берегу сети, очаг с поляны перенес дальше в чащу, перевез всех козочек с острова, медведь все ж не так страшен, как жадный до чужого добра народец. И Радяте было наказано, чтоб свои из верви подходили не от реки, а чуть сбоку.
— Пришли, — вдохнул родной запах Миронег. — Проходи, — широким жестом пригласил он гостью.
Стесняться ему было нечего. Все он сделал со старанием и по уму: просторный козлятник, врытый в землю омшаник, сложенный из камня очаг посреди двора, навес с сеном, а рядом между врытых жердей Миронег складывал дрова. Ну, и наконец сама изба-землянка — просторная, крепкая, крытая не каким-то там камышом, а дранкой — гонтовой дощечкой. Для одного, конечно, изба великовата, но Миронег не любил тесноту.
Предвкушая впечатление, он растворил перед Усладой тяжелую дубовую дверь.
— Заходи.
Услада робко шагнула за порог.
Две широкие лавки, крытые мягким козлиным мехом, стол, печь, сложенная так, чтобы тепло оставалось, а едкий дым быстро вытягивало прочь, короба вдоль стены. Добра в них правда немного, да был бы короб, а добро найдется. Даже половицы простелены, не у каждой хозяйки так-то.
— Ну как? — самодовольно выпятил грудь Миронег, ожидая восхищения.
— А ты тут только летом живешь? — покосилась на печь-каменку Услада.
— И зимой живу. Тепло, привольно.
— Так тесно же, — пригнула Услада голову, словно упиралась в потолок, хотя до матицы не дотягивался даже Миронег.
— Здесь тесно? — разобиделся хозяин. — Ты что до этого в боярских хоромах жила?
— В княжьих, — вздохнула гостья.
— Ах да, при княжне, — припомнил Миронег. — Ну, не обессудь, у меня здесь не терем, светлицы нет.
— Хорошо здесь, уютно, — миролюбиво отозвалась Услада, сообразив, что обидела хозяина.
— Ну, можешь на лавку пока прилечь, я сейчас коз гляну и молочка тебе принесу. Тебе холодного или парного?
— Какого принесешь, благодарствую.
Миронег оставил девчонку и вышел на двор. Глупо обижаться, но червячок все же точил изнутри. «Подумаешь, хоромы княжьи: подай — принеси, а я здесь сам себе хозяин».
Миронег, прихватив подойник, заглянул в козлятник, погладил истосковавшихся рогатых, подоил, отогнал стадо на луг, проверил пчелок. И пчелы у него были «ручными», почти никогда хозяина не жалили. Дед Корчун научил заговаривать, помогало.
— Эх, да что ж это я, девка-то голодная! — хлопнул себя по лбу радушный хозяин и побежал переливать молоко из подойника в крынку.
— Вот и молоко, извини, закружился, — влетел Миронег в избу.
Услада мирно спала на лавке, подложив под голову кулачок. «Напоил», — вздохнул Миронег. Он поставил крынку на стол, пошарил в коробе, достал подушечку и подложил спящей, бережно приподняв голову. А ведь ежели Миронега родня рано оженила бы, у него могла быть дочь такого же возраста. Сейчас бортник показался себе жутко старым тридцатилетним занудой.
— Что ж с тобой делать, воробышек с княжьей крыши?
Заявятся ли сюда преследователи? Да. Они идут вдоль Савалы в этом же направлении, к счастью, другим берегом. А дощаник им, должно, пришлось бросить, их с десяток и при собаках, куда им с лодкой брести, только маета. Ежели не порубили, можно потом поискать. Услада сказывала, у них кораблика не было, пешими гнались. Да, может, они вообще отстанут, своих погрести нужно, дед убит, а про девчонку соврут, что и в живых ее нет. Проверить то как? А коли они догадываются, что бежит Услада к Ингварю, а им все ж крепко ее изловить надобно, то проще не гнаться крутыми берегами, отгадывая, каким путем она утекает, а перехватывать беглянку у Вороножа. Вот сам Миронег так бы и сделал, и ничуть его не смутил бы крюк, что придумал старый Военег, чтобы сбить охотников. Верно выбранная засада и терпение — все, что нужно, для удачных ловов. А, стало быть, сейчас отправлять девчонку одну с обозом к Вороножским селениям нельзя, пропадет тощенькая пташка. Миронег посмотрел на хрупкие плечики.