У Червленого яра
Шрифт:
— Как это, там? — ахнула Марфа, поднимая глаза к ночному небу.
Там, это на небесах?
А дальше началась сеча, три пронских воя, встав плечом к плечу, приняли вражеские удары. Над пристанью полетел глухой стук щитов и лязг мечей.
— Уходим, — это серебробородый потянул Марфу обратно в насад.
Она, не сопротивляясь, прыгнула на корабль, но продолжала следить за схваткой. Вячко недаром слыл богатырем, к нему просто нельзя было подступиться. Он размахивал мечом, делал выпады, уклонялся и снова рубил, вкладывая в удар всю мощь, на которую был способен. У его ног уже лежали два скрюченных тела. Муромские отроки, оттолкнув корабль, выпрыгнули на пичал, чтобы умереть рядом с пронскими. Серебробородый кинулся распускать парус, чтобы поймать
Услада с Марфой стояли у борта, наблюдая бой. Стук, лязг, крики. Вот уже, скользя в луже крови на дощатом помосте остались двое защитников — Вячко и один из муромцев. Муромский был ранен и волочил руку, долго ему не протянуть. Услада неистово молилась и всхлипывала. Марфа ничего делать не могла, она словно превратилась в ледяную деву. Что происходит? Почему Глеб с погаными? А Изяслав? Его нет?
Муромский пал, а Вячко никак не давал к себе подступиться, на него лезли уже пятеро, он стоял у самой кромки воды, а все ж сдвинуть богатыря у злодеев не получалось. Безжалостный меч пронского кметя поднимался и опускался, создавая невидимую стену. Внезапно легкий свист прошил воздух, тонкая стрела попала Вячко в шею, он схватился за горло и этого оказалось достаточно. Сразу два меча опустились на крепкое тело. Вячко рухнул в воду. Услада истошно закричала. Марфа очнулась, оттаскивая обезумевшую подругу от борта. Услада повалилась на доски насада и дико завыла.
Кораблик не так далеко отнесло от берега, но запрыгнуть на него уже было невозможно.
— Вплавь! — заорал Глеб, и его кмети послушно кинулись разоблачаться.
У плеча старшего брата появился Константин, надо же, а Марфа про него даже и не вспомнила. Константин поднял лук, натягивая тетиву, новая стрела смотрела прямо на Марфу.
— Нет, — вырвал лук из рук брата Глеб.
Марфа невольно выдохнула, напрасно:
— Я сам, — рявкнул Глеб, направляя острее стрелы.
Очи старейшего брата и сестры встретились. Как же так? Ведь это тот братец, что катал ее на шее, изображая резвую коняшку, это же его подарок, дорогой убрус, сейчас валялся где-то под лавками гостиной избы. Они же все вместе сидели за праздничным пасхальным столом. Они же рыдали над гробом Олега, а теперь… Он что же, ее сейчас убьет, вот так, просто? А ведь Глеба уже нет, он умер, так же, как и Олег, так же как… Изяслав, а этого нового человека Марфа не знает.
— Я же велел тебе уезжать, неслуха, — обреченно проговорил Глеб… и в очи Марфе посмотрела сама смерть.
Глава X. Склон
Мелкий теплый дождь опадал на русые кудри, стекал тонкими струйками на нос, делал рубаху липкой, неприятно льнущей к телу. Оно, конечно, радостно, что после двух седмиц изнуряющей жары снова пролилась влага, а все ж угораздило беспокойного сборщика на ночь глядя так-то далеко забрести от усадьбы. А все природная хозяйственность, а, может, упертая жадность, они всегда в паре идут, пойди отличи. Бабы из верви всю малину в округе обобрали, а выбирать за ними остатки не хотелось, вот и решил Миронег отойти подальше, куда народец из верви редко захаживал. Два объемных туеса уже ждали в дощанике, а третий бортник тащил на себе, с каждой каплей ускоряя шаг.
А если уж честно, то, к чему Миронегу столько ягод одному? Пузо надорвать? «Нежку побалую, Радяте снесу, пусть Елица детишкам пирогов напечет».
Миронег отряхнулся как большой пес, поправил заплечные ремни и припустил быстрее. Ночевать придется под дощаником, а поутру уж к дому править. Хорошо бы еще развести костер и просушить мокрую одежу, да сухариков погрызть, а то от кисло-сладких ягод уж кишки сводит.
Выйдя из густой чащи, Миронег стал осторожно, хватаясь руками за стебли упругих трав, подниматься из балки к гребню холма. Там, на вершине, следует отдышаться, потом бочком спуститься к редколесью, пробежаться по равнине, а там и до реки рукой подать. Рывок, еще
— Выбрал самую крутизну, — проворчал на себя Миронег, скользя ногами по мокрой траве.
Внезапно белым пятном что-то мелькнуло по десную руку. Миронег вздрогнул от неожиданности и напряг глаза: поодаль от него параллельным берегом узкого, но глубокого овражка, на холм карабкалась девица — небольшого росточка, тоненькая, с пышной, измокшей от дождя темно-русой косой. Откуда? Тоже по ягоды ходила? Не похоже, с собой ни туеса, ни корзины. Слабенькие ручки неуклюже хватались за траву, ноги проскальзывали, заставляя щуплое тельце падать на колени, но девица резво поднималась и лезла дальше. Она заметно опередила Миронег, он уже видел ее тощую спину. Не удержавшись и упав в очередной раз, девица оглянулась, на лице отразился отчаянный страх. Да за ней гонятся!
Миронег посмотрел туда же. В двадцати шагах, задыхаясь и хватаясь за бок, лез седобородый старец, в простой рубахе, но с оголенным мечом в руке. «Вот так старый хрыч, тела молодого захотелось, шкура?» — подивился Миронег, вынимая из-за пояса топор.
— Беги, беги! — прокричал старик девке. — Беги! — и сам тревожно оглянулся.
Выходит, они вместе удирают. От кого? В такой-то глуши. Миронег посмотрел назад, но никого не увидел. Девка первой добежала до вершины, но не стала спускаться, а осталась ждать седобородого.
— Беги, беги! — снова заорал ей старик.
Девка заметалась, но все же послушалась и исчезла из виду. Но тут же раздался ее пронзительный визг, и девчонка кубарем слетела вниз к старику. На гребне показался воин, с непокрытой головой, но в легкой броне, с боевым топором наперевес. Старик, спрятав девку за спину, выставил вперед меч, готовясь принять удар. «А старичок-то ратный», — по хватке легко определил Миронега.
Нападавший хищно оскалился и стал медленно спускаться. Не самое удобное место для схватки. Одно неверное движение и покатишься вниз, ломая кости. Миронег скинул туес в колючие стебли чертополоха, и поспешил на помощь. Кто эти беглецы, чего натворили и, может, поделом их сейчас ловят — все это сейчас было неважно. Старик и девка против здорового детины — не добро. Но одного ли? Из балки карабкались еще двое воинов. Между ними и беглецами оставалось три сотни шагов.
Миронег в три прыжка спустился на дно отделявшего его и чужаков овражка и полез наверх. Здесь не было удобной травы, вязкая глина цепко обхватывала ноги, мешая двигаться. Миронег снова заправил топор за пояс, и упираясь двумя руками, стал продираться к серому небу. Сверху доносился лязг оружия и мужские вскрики. Девичьего голоска не было слышно. Ну же, еще рывок! Миронег вытолкал себя рывком и столкнулся с девушкой, стоявшей на краю пропасти. На миг бортника оглушило диким визгом.
— Уйди, дура, я помочь, — оттолкнул он белую, что мел, девку и шагнул вперед.
Самоуверенный детина валялся с раскроенным черепом, старик бился с двумя, пришедшими снизу, прикрываясь присвоенным у врага щитом. Противники чувствовали силу загнанного в угол матерого волка и нападали осторожно, чередуясь. На их стороне была молодость, и вои ожидали, когда старикан выдохнется.
— Эй, старый, помочь? — крикнул Миронег.
— И тебя порешим, — рыкнул один из воинов, усиливая натиск.
— Заднего возьми, — кивнул старик.
Заднего? Это кого?
Из-за гребня спускался еще один ратный. Да сколько же их?! Миронег вынул топор, перепрыгнул через тело, и попер на нового воя. Тот удивленно вскинул очи, потом выставил вперед короткий меч, прикрываясь щитом. Миронег топорищем отклонил вражеское лезвие и попытался, резко нагнувшись, подбить воина под ноги, но тот вовремя отпрыгнул чуть назад, снова изготавливаясь. Миронег торопливо оглянулся, старик продолжал рубиться. Бортник тоже пошел в атаку, опрокидывая вес могучего тела на хлипкий щит чужака. Парень пошатнулся, ноги заскользили, и, возможно, Миронег пощадил бы его, но противник, падая, замахнулся, целясь по ноге и рука с топором рубанула сама собой. Привычка, ничего не поделаешь. Все.