У-гу!

Хайасен Карл

После завтрака папа положил его велосипед к себе в багажник и довез Роя до «Южной тропы». Высаживая его перед школой, мистер Эберхард спросил:

— А твой друг тоже придет на их торжественную церемонию? Сводный брат Беатрисы?

— Может быть, — уклончиво пробормотал Рой.

— Но это рискованно.

— Я понимаю, пап. Я пытался ему объяснить.

— Будь осторожен, — твердо сказал отец. — И веди себя разумно.

— Хорошо, пап.

Беатриса Липс ждала Роя

под дверью его класса. Волосы у нее были влажные, как будто после душа.

— Ну что? — спросила она.

— Я с запиской. А ты?

Беатриса продемонстрировала мятую бумажную салфетку с красными каракулями.

— Растолкала отца утром. Ему все равно, так что подписал не глядя. Он бы что угодно подписал, хоть чек на тысячу долларов.

— В общем, в полдень мы с тобой на месте, — сказал Рой. И добавил, чуть тише: — Я вчера заходил к твоему брату. Так он вышвырнул меня из фургона.

Беатриса вздохнула.

— Что тебе сказать? Иногда он бывает жутко противный.

Порывшись у себя в сумке, она достала оттуда фотоаппарат.

— Принес вчера ночью, когда Лонна с папой уже ушли спать. Говорит, сфоткал, что ты просил. Я хотела посмотреть, но не разобралась, куда нажимать.

Рой молча взял аппарат и сунул к себе в ранец.

— Ну, держи кулаки, чтобы все получилось. — Беатриса шагнула в сторону и растворилась в толпе учеников.

Все утро, до большой перемены, Рой думал только о том, сработает ли его план.

В десять сорок пять к участку на углу Вудбери и Ист-Ориоль подъехал длинный черный лимузин. Водитель выскочил и открыл дверь салона. Из лимузина не спеша выбрался высокий человек с седыми вьющимися волосами и в огромных, на пол-лица, солнцезащитных очках. Он был одет в синий пиджак с эмблемой на нагрудном кармане и отглаженные белые брюки.

Человек нетерпеливо озирался. Потом он решительно щелкнул пальцами, подзывая полицейского Дэвида Делинко, который как раз открывал свою машину.

Патрульный не обратил внимания на его щелканье. Он провел на стройплощадке целых четырнадцать часов: утром Дикобраз еще мотался домой, чтобы побриться и принять душ, и Делинко пришлось остаться — приглядывать за строительной техникой, уже оснащенной новыми сиденьями. Когда прораб вернулся — в пиджаке, рубашке и галстуке, с ума сойти! — полицейский наконец-то собрался уезжать. Мероприятие «Бабушки Паулы» его совершенно не интересовало.

— Полицейский! — крикнул седовласый. — Эй, полицейский! Я к вам обращаюсь.

Патрульный Делинко подошел к лимузину. Седовласый представился (Чак Чуддинг из всеамериканской сети блинных «Бабушка Паула», вице-президент по каким-то там связям) и доверительно добавил:

— Нам требуется помощь в одном деликатном вопросе.

— Простите, сэр, мое дежурство закончилось, — ответил Делинко. — Могу вызвать вам другой патруль.

От недосыпа и усталости он едва ворочал языком.

— Знаете, кто сидит в этой машине? — осведомился Чак Чуддинг, кивнув на лимузин.

— Нет, сэр.

— Мисс Кимберли Лу Диксон.

— Очень хорошо, сэр, — невыразительно ответил Делинко.

— Сама Кимберли Лу Диксон!

— Надо же, — вяло отозвался Делинко.

Чак Чуддинг придвинул к нему свежее, сияющее здоровым румянцем лицо.

— Вы что, полицейский, не знаете, о ком я говорю?

— Представления не имею, сэр. Никогда не слышал об этой леди.

Вице-президент закатил глаза и принялся объяснять, кто такая Кимберли Лу Диксон и ради чего она проделала столь долгий путь от Беверли-Хиллз, штат Калифорния, до Кокосового Залива, штат Флорида.

— А непосредственно в данный момент, — завершил свою речь Чак Чуддинг, — у нее возникла срочная потребность посетить дамскую комнату. — И он выжидательно уставился на полицейского.

— Дамскую комнату, — тупо повторил Делинко.

— Место, где дама может напудрить носик! — взорвался Чак Чуддинг. — Где она может привести себя в порядок! Неужто так трудно понять? Тогда повторю то же самое доступным для вас языком: ей нужно пи-пи!

— Ясно. Это там, — Делинко указал на вагончик Дикобраза. — Идите за мной.

Когда Кимберли Лу Диксон выбралась из лимузина, Делинко поразился, какая она молодая по сравнению с морщинистой бабушкой из телерекламы. У Кимберли Лу были зеленые глаза, пышные каштановые волосы и молочно-белая кожа. Милая девушка, подумал полицейский Делинко.

На актрисе была черная юбка, светлая шелковая блузка, туфли на высоких каблуках, на плече — кожаная сумка.

Милая девушка открыла рот и сказала хриплым голосом:

— Ну, где тут сортир? Давай, ковбой, веди.

Когда они постучались в вагончик, Дикобраз распахнул дверь — и потерял дар речи. Кимберли Лу, не говоря ни слова, прошла мимо него в санузел.

— Могу я тут переодеться? — спросила она.

— Переодеться — зачем? Вы и так суперкласс!

— Ей надо переодеться в бабушку Паулу, — объяснил Делинко. — И вообще привести себя в порядок.

— Милости прошу, — с мечтательной улыбкой ответил Дикобраз. — Сколько угодно.

В дверном проеме появилась благоухающая одеколоном мужская фигура.

— А вы, стало быть, тот самый Лерой Брэнитт, единственный и неповторимый, — прозвучал знакомый язвительный голос.

— Это господин из блинчиковой компании, — сообщил патрульный Делинко.

— Я в курсе. — Дикобраз протянул Чаку Чуддингу руку, на которую тот уставился как на дохлую рыбу.

— Умоляю вас, мистер Брэнитт, скажите мне, что никакая новая неприятность не омрачит это прелестное тропическое утро. Скажите мне, что в Кокосовом Заливе все тип-топ.

— Да, сэр, — сказал Дикобраз. — Последние две ночи мы вот с этим полицейским провели на участке. Было тихо как в церкви, — правда, Дэвид?

— Точно так, — ответил Делинко.

Чак Чуддинг сдернул очки и подозрительно уставился на полицейского.