У каждого свой путь. Книга вторая
Шрифт:
– Я Ясон.
Полковник опухшими от бессонных ночей глазами взглянул в замотанное батистом лицо и не сразу сообразил, кто она. Спросил:
– Что вы хотите?
– Завтра идти с вашими пацанами на штурм.
Он махнул рукой и отвернулся:
– Дело ваше…
Уже в темноте она нашла себе место для спанья. Это были густые кусты на склоне. Раскинула спальник и улеглась на него. Ночь стояла теплая и звездная. Марине неожиданно вспомнился Силаев и та, теперь такая далекая, ночь. Она вспоминала его руки и губы, серые строгие глаза. Из глубины души поднималась настоящая буря. Так захотелось вновь почувствовать его на плечах. Степанова заставила себя успокоиться. Посмотрела на звезды и неожиданно принялась молиться. Слова шли из самой ее души: «Господи, если
В эту ночь Усама бен Ладен по Интернету отправлял своим агентам, проживающим в разных странах, новый приказ:
– Истинные мусульмане должны устраиваться на работу в крупные компании и фирмы тех стран, где они проживают. Агенты и эмиссары должны помогать им продвигаться на руководящие должности.
Бен Ладен все основательнее готовился к джихаду, войне против неверных. Одновременно, в качестве полевого командира, принял участие в нескольких крупных военных сражениях и в сотнях мелких стычек с народной армией Афганистана и с советскими войсками. Яростно сражался за Джелалабад. Вокруг него начало концентрироваться все больше арабов, умеющих профессионально сражаться и фанатично преданных исламу.
Мотострелки поднялись в четыре часа утра. Рассвет еще только занимался, в горах было прохладно. Марина зябко передернула плечами, выбираясь из спальника. Сразу же натянула на себя бушлат. Пока никто не видит, привела себя в порядок и даже успела умыться. Натянув маску подошла к солдатам. Кое-кто вздрогнул при ее появлении, но большинство уже с вечера знало, что среди них будет разведчик и не обратили особого внимания.
Многие из солдат как спали, так и вылезли из бронетранспортеров в бушлатах. Старший лейтенант Кошка собрал роту перед готовой отправиться в путь колонной машин. Марина заметила, что лицо его выглядело сдержанно-сосредоточенным и усталым. Похоже, что он почти не отдыхал ночью. Мотострелкам предстояло захватить крепость к восьми утра, а потом, вместе с афганскими подразделениями, провести зачистку садов от душманов. В пойменной долине, такой мирной на вид, располагались целые скопления банд. Кошка с минуту разглядывал роту. Тихо сказал напоследок, но услышали все:
– Главная задача, чтобы все вы живыми вернулись из боя. Напрасно не рисковать. Лучше выпустить десяток духов из кольца, чем лишиться хоть одного из вас…
Степанова полностью согласилась в душе с его словами. Через минуту артдивизион начал огневую подготовку. Реактивные снаряды проносились над головами с воем и временами залпы заглушали голос старшего лейтенанта, который продолжал говорить. После нескольких залпов в крепостной стене образовалась брешь. Через нее мотострелки должны были проникнуть в крепость. Батареи продолжали вести огонь. Оглушительный грохот отчетливо доходил до застывшей колонны. Эхо несло его над окрестностями, многократно повторяя и усиливая. Над крепостью вздымались черные клубы дыма и пыли. Временами вверх вздымались языки пламени. Артподготовка закончилась, и с воздуха начали атаку вертолеты. Реактивные снаряды, с характерным шуршанием, вызывали новые вспышки в крепости. Они, казалось, должны были окончательно уничтожить все живое, что могло оставаться…
Марина внимательно глядела на крепость в бинокль. Несмотря на разрывы и пыль, она не заметила шевеления. Раздалась команда:
– По машинам! Вперед!
Женщина прыгнула в темное гудящее нутро БТРа и мотострелки двинулись на штурм. Бронетранспортер подъехал под стену вплотную. Механик-водитель оказался умницей и прижался к бреши. Один за другим солдаты выбирались из люков и прыгали в дымящуюся брешь. Степанова тоже кинулась туда…
Пустота и ни единого трупа, ни единого стона. Ей сразу стало ясно: душманы оставили крепость или ночью или до того, как начался обстрел. Она бросилась по лестнице в подвальные помещения: в трех каменных мешках лежали трупы. Женщина внимательно осмотрела всех: это были афганцы. В большинстве своем афганские военнослужащие, но нашлись и крестьяне. Ни одного белого мужчины среди них не оказалось. Несчастных расстреляли из пулеметов совсем недавно, тела еще были теплыми.
За пять минут она обошла все помещения наверху – никого. Все подобные крепости строились фактически одинаково и расположение комнат ничуть не менялось. Выскочив из крепости уже с другой стороны, она оглядела панораму боя. Советские войска медленно входили в долину. За каждый метр приходилось сражаться. Отовсюду гремели выстрелы и взрывы. Где-то у реки гремел ожесточенный бой. Поправив автомат, кинулась следом за мотострелками в долину.
Между заболоченным лугом возле самого берега и обрывистыми склонами плато раскинулся сад, в котором росли невысокие деревья с непривычно красными плодами. Это был гранат. Зрелые круглые плоды показались Маринке елочными игрушками. Множество их валялось под ногами, их сорвало очередями и взрывами. Теплый ветер ласково шевелил листочки деревьев.
Вскоре она догнала ребят. Солдаты растянулись цепью с дистанцией в 3-5 метров и двигались вперед. Она влилась в эту шеренгу. Они немножко потеснились, покосившись на ее маску. Каждую секунду можно было ждать появления врага. Большинство парней оказались первогодками, и Маринка представляла, как им страшно сейчас. Ей и самой, несмотря на долгое пребывание здесь, было не по себе. И вообще, она впервые шла в атаку! Но она уже видела кровь и смерть. Могла постоять за себя и знала привычки духов. Пули не раз свистели над ее головой, и этим женщину было не напугать.
Для этих ребят все было впервые. Первый бой, первые выстрелы, первая атака… Она заметила кучку из четверых автоматчиков и искоса взглянула в лица: на них застыла целая гамма чувств – страх, возбуждение, тревога и ожидание опасности. Они показались ей похожими на потерпевших кораблекрушение и попавших на необитаемый остров. Этакие Робинзоны Крузо с автоматами.
Впереди и сбоку слышались частые выстрелы. Степанова быстро поняла, что в саду обстановка намного серьезнее, чем кажется. Внезапно справа из-за густого кустарника возникла, словно призрак, фигура в белой чалме и характерных для афганцев широких светлых шароварах. На темную рубашку, подпоясанную кушаком, была наброшена суконная безрукавка. Первогодки замерли от неожиданности, превратившись в статуи. Будь душман поопытнее, он бы легко перестрелял всех. Но видно афганец или был таким же необстрелянным, как и солдаты или просто растерялся. Марина вскинула автомат и нажала на спусковой крючок. Руки сделали это сами, помимо ее воли. Это была привычка реагировать мгновенно. Душман поднял свое оружие, английскую винтовку старого образца, одновременно с ней.
Их разделяли не более семи метров, выстрелы раздались одновременно. Одинокая пуля пропела возле виска Степановой, а бандит, согнувшись пополам, упал от ее очереди на траву и корчился там несколько секунд. Винтовка с грохотом ударилась в камень. Солдаты подошли к ней поближе и теперь старались не отходить, сразу почуяв в Марине бывалого вояку. Она вздохнула, а в голове пронеслось: «Ну, вот, еще и за пацанов отвечай…».
Возглавив группу, она продолжила медленно продвигаться вперед. Теперь ей приходилось отвечать не только за себя. Пацаны таращили глаза, ничего практически не видя, тогда как для нее каждый раздавшийся неподалеку выстрел и разрыв гранаты, значили многое. Степанова понимала: их научили стрелять, но не дали навыков выживания. Фактически, эти мальчики были «пушечным мясом». Через несколько шагов между деревьями, но уже в другом месте возникла фигура второго душмана.
Один из солдат на этот раз не растерялся и дал очередь из ручного пулемета, дух ответил. Оба промахнулись, хотя расстояние было не велико. Остальные солдаты и Марина в этот момент попрятались за деревьями и в траве. Все происходило быстро, буквально в доли секунды. Инстинктивно солдат стрелял не с пояса, а с плеча, не столько прицеливаясь, сколько прикрываясь оружием. Дух попросту удрал от неопытного стрелка, скрывшись за деревьями. Марина встала и одобрительно кивнула виновато глядевшему на нее парню: