У каждого свой путь.Тетралогия
Шрифт:
Маринка шла посреди спецов. Шаталась, толкалась, пыталась подхватить под руку, сбивала с ноги, часто спотыкалась и едва не падала. Спецназовцы, бывшие постоянно наготове, успевали подхватить женщину в эти моменты, тихонько матерясь. В общем она им мешала, как только могла. Время от времени слышала удивленный шепот:
— Совсем с копыт съехала! Неужели слепота полковника так подействовала? Пьяная в дугу. Раньше не замечали, что она пьет. Разит за версту! Аж завидно! Вот это наклюкалась!
— Полковник тоже хорош! Позволил в таком виде в Дуба-Юрт идти! Да теперь местные по всей Чечне разнесут, что разведка пьяная по улицам бродит. Связать, да и дело с концом. Пусть проспится!
Иван незаметно ухмылялся, слушая эти разговоры. Он шел впереди Марины прикрывая ее собственным телом от возможного снайпера. Затем с самым серьезным видом сказал:
— Попробуй, свяжи! А завтра с генералом разбираться будешь! Кому охота лишние неприятности? Огареву они ни к чему. Ладно, мужики, просто не выпускаем Марину из вида…
Спросил женщину, когда она в очередной раз навалилась на него плечом:
— Куда идем?
Она ответила, пьяно обнимая парня и делая вид, что хочет его поцеловать:
— По делу зайдем, а затем на рынок! Я же сказала, что поругаться хочу! — Привалившись к уху, прошептала: — Ваня, гляди в оба! Особенно крыши! Мужиков предупреди. — Пьяно расхохоталась и отпрянула в сторону, погрозив пальцем: — Шалунишка!
Автомат пребольно стукнул ее по локтю, но Маринка стерпела. Они шли по Дуба-Юрту. Степанова решительно свернула к одному из домов с коричневыми воротами. Обернувшись к мужикам, рявкнула:
— За мной не ходить! Я сама справлюсь. Вдруг у меня здесь любовник живет? Вам это знать ни к чему!
Иван едва не выдал ее, громко хрюкнув при последних словах. Сделал вид, что закашлялся и остановил шагнувших вперед мужиков:
— Да пусть идет! Куда она денется со двора? Неужели не ясно, что мужик из этого дома чем-то насолил Маринке, вот она сейчас на нем и отыграется…
Маринке пришлось ударить прикладом бросившегося лохматого пса. Проделала она этот трюк как бы походя. Собака с истошным визгом кинулась к конуре, забилась вглубь и больше не вылезала, лишь скалила зубы из дыры. На шум выскочил не молодой хозяин с не покрытой и пегой от седины головой. Маринка пошатываясь, подошла к нему и притянув за пуговицу пиджака к себе вплотную, выдала на «ура»:
— Дядя, вот эту записочку передай Ахмаду. Эта сволочь моих дружков била, а теперь я с ним разобраться хочу. Здесь все сказано. Теперь или я или он!
Чеченец поморщился — от бабы так пахло водкой, что ему плохо стало. Но он ни слова не сказал. Попытался отстраниться. Это ему не удалось. Женщина крепко вцепилась в пуговицу и бережливый чеченец не захотел портить пиджак. Отвернул лицо в сторону. Степанова нарочито долго копалась в кармане, пытаясь вытащить записку. Затем втолкнула ему в руку помятую бумажку и извинилась:
— Ты, мужик, извини, я твою собачку прикладом огрела, чтоб не кидалась!
Чеченец так ни слова и не сказал. Стоял посреди двора с зажатой в руке запиской и смотрел вслед шатающейся женщине. Марина выползла со двора, нарочно «забыв» закрыть калитку. Хозяин увидел стоящих кружком спецназовцев, их обреченные взгляды, устремленные на женщину и услышал, как она громко приказала им:
— Теперь дальше пошли! Я им всем шухер устрою сегодня! Ахмад, сука, меня запомнит! Ублюдок!
Еще в двух дворах повторилась практически та же сцена. За исключением одного эпизода. В одном из дворов собаку пришлось пристрелить. Огромный свирепый волкодав не пожелал убраться по-хорошему. Степанова скинула автомат и дала короткую очередь. Пес замер на бегу, а затем грохнулся на дорожке и заскреб лапами. Из дома выскочили хозяин и хозяйка. Чеченка истошно завопила, но муж заставил ее замолчать, поняв, что ворвавшаяся во двор фурия в дугу пьяная и может запросто расстрелять и их. Он тоже получил записку. Русская ушла, едва не грохнувшись в воротах. Прочтя написанное, чеченец понял, что русские подозревают его и будет лучше не затевать скандала из-за убитой собаки.
Далее путь Марины лежал на местный рынок. Мужики, бывшие не в курсе, окружили ее и попытались блокировать от продавцов. Женщина опустилась на четвереньки, словно действительно пьяная и легко проскользнула между крепких фигур, оказавшись вне окружения. Покачиваясь встала и мгновенно облаяла трех самых крикливых торговок, расхваливавших товар, назвав их овощи «гнильем», а их самих «кошёлками». На секунду воцарилась тишина, а затем… понеслось! Рынок превратился в базар. Визг и крики чеченок отчетливо доносились до расположения бригады. Полковник Огарев быстро понял, где находится Марина и искренне посочувствовал мужикам:
— Да, ребята! Не сладко вам приходится.
Степанова в это время устроила на рынке настоящий бедлам. Она с трудом забралась на один из лотков. Спецы попытались утащить Маринку силой. Сразу двое крепышей сцапали ее и попытались стащить с «трибуны». Мешков, силясь сдержать улыбку, не вмешивался. Женщина отчаянно отбивалась, отталкивая руки и стараясь не наставить ребятам синяков. При этом, не переставая, пьяно вопила, размахивая руками:
— В этом поганом поселке укрывают Ахмада, который убил моих друзей! Я отомщу! Что вы меня держите? Я не пьяная! Отпусти!
Но едва ее отпустили, Маринка нарочно упала на лоток с картошкой, обрушив его на землю. Крики поднялись с новой силой. К женщинам-торговкам присоединились мужики. Все забыли о торговле, ругая русскую на всех языках. Мешков кинулся поднимать женщину. Поднявшись, она оттолкнула его руки, успев шепнуть:
— За нами следят. Чех в синей куртке. Хватай меня на плечо и уноси!
Иван, якобы не выдержав, громко выматерился. Махнул рукой и с криком:
— А-а-а, будь что будет! Сколько куролесить можно? Каждый день пьет, а теперь еще и бродить начала! Пусть полковник сам с ней походит! Хватит! Мало нам хлопот…