У кошечек нежная шкурка
Шрифт:
— Рад познакомиться с вами, комиссар, давно наслышан о ваших подвигах.
Небрежно махнув рукой — жест этот был преисполнен пленительной скромности, — я вслед за хозяином вошел в подсобку.
Лавчонка, надо сказать, у него не из мелких и просто трещит от набитого барахла: гарнитуров для столовых и спален, диванов, шкафов — словом, всего, чем должна быть забита контора по обустройству человечьей норы.
Хозяина зовут Буржуа. В нем течет французская кровь друга его отца, лет ему уже под сорок, он спокоен, но энергичен. Паркингс
— Надеюсь, предатель будет найден, — сказал он, откупоривая бутылку шампанского.
— Сделаю все от меня зависящее!
Я вкратце описываю перипетии своего первого дня на бельгийской земле.
— Слаак убит! — восклицает хозяин.
— Как кролик! Я не знаю, конечно, может, это дух д'Артаньяна нанес удар, но я никогда еще не видал людей, укокошенных шпагой.
Я глотнул шампанского.
— Видимо, труп нашли раньше, нежели я предполагал: ребятишки шустро взялись за дело, я же, как последний болван, остановился на ночь в Остенде прямо около конечной остановки трамваев. Ясное дело, легавые с этого отеля и начали… Короче, из этого дельца я выпутался, но посуды побито немало, и, сдается, мои приметы сейчас быстро разлетаются по стране. Может случиться масса неприятностей, если я не буду приглядывать за собственной шкурой.
— Может, вам лучше вернуться в Англию? — предлагает Буржуа. — С трудом могу себе представить, как вы будете работать под колпаком у полиции, это слишком неосторожно.
В принципе, я с ним согласен, но…
— Послушайте, дорогой друг, Сан-Антонио пока еще ни разу не делал в штаны. Меня послали сюда приструнить ваших молодчиков, тянущих на себя одеяло, и я это сделаю. Не опасайтесь ничего, мое присутствие здесь не повредит ни вам, ни вашим сотрудникам. Я сейчас выйду отсюда, и больше вы меня не увидите. Единственное, что мне потребуется, так это отослать письмо в Лондон, да еще, пожалуй, список ваших людей с их адресами.
Он смутился и затем довольно сухо заметил:
— Если вы думаете, что я переживаю за себя, то глубоко ошибаетесь, комиссар. Когда человек решил заняться теми вещами, какими занимаюсь сейчас я, он уже не заботится о собственной безопасности. Просто на мне немалая ответственность, и я не могу пустить все на самотек…
— Ну, дружище, — прервал я, похлопывая его по плечу, — вижу, в нас столкнулись два бузотера! Что вы, Буржуа, вы мне крайне симпатичны, и я думаю, мы славно обтяпаем это дельце.
— Надеюсь, у вас достаточно тренированная память, чтобы запомнить семь имен с адресами? — спрашивает Буржуа, уже в который раз наполняя мой бокал. — Я не могу вам их написать, это слишком рискованно.
— О чем разговор!
И он выдает мне перечень своих сотрудников: пятеро мужчин, две женщины, все из Брюсселя. Когда Буржуа собирается перейти к детальным характеристикам, перебиваю его:
— В этом нет необходимости, —
— Что ж, — согласился он, — так, наверное, будет даже лучше.
— А скажите, есть возможность отпечатать пару фотоснимков?
— Разумеется!
Сделав мне знак, он подходит к огромному старому шкафу; распахнув дверцы, Буржуа, к моему великому удивлению, шагает внутрь и дергает за какую-то веревочку.
Задняя стенка отъезжает в сторону, открывая взору маленькую — ни окон, ни дверей — комнатенку. Не в силах сдержать восхищенного возгласа, я приподымаю кепку — лучше тайника не сыскать! Кто из гансов заподозрит, что какая-то рухлядь в этом хаосе может скрывать секретную дверь?
Я тоже захожу в шкаф, потом в комнату, и за нами все встает на место.
— Примите мои поздравления! Ваша каморка в полном порядке.
— На случай опасности она полностью в вашем распоряжении.
В комнате я разглядел радиопередатчик, фотоувеличитель и другие фотопринадлежности. Отдаю Буржуа аппарат и уже через пару минут восхищаюсь той ловкостью, с которой он работает.
— Не думаю, что это будет очень хорошо, — бросаю я ему, — свет был так себе…
Он не отвечает. В свете красной лампы он заряжает пленку в бачок с проявителем, а проявив ее, высушивает и укрепляет в увеличителе.
Жду, пока фотография будет готова. Хорошо, если на ней можно будет хоть что-нибудь разобрать и установить личность девушки. Эта симпатяшка так меня занимает, что я хочу знать о ней все от начала и до конца. Только бы она в ящик не сыграла, это было бы досадно — такая стройненькая, симпатичненькая… Я, видите ли, сентиментален и люблю все прекрасное — «Лунную сонату», Деда Мороза, не забывая, конечно, и о девочках из «Фоли Бержер».
Резко вспыхивает свет, и я первое время лишь моргаю глазами, стараясь к нему привыкнуть.
— Не так плохо, — послышался голос Буржуа протягивающего мне еще сырой кусочек глянцевого картона, — взгляните!
Действительно, раненая видна очень хорошо, и рядом с ней — моя милая толстушка. А, кстати, эта дурочка должна была рвать и метать, напрасно прождав меня тогда на месте полуночного свидания. Что ж, всякое разочарование — путь к опыту…
— Недурно, — одобрительно киваю я, — это фото можно послать в Лондон?
— Конечно, почему же нет…
Беру карандаш и надписываю на обороте: «Кто это?»
Прибавьте к этому пару слов о моем прибытии. Да, о передрягах с гестапо, я думаю, лучше умолчать! — замечаю я.
— Не беспокойтесь, — улыбается Буржуа, — приходите за ответом сюда.
— А я вас тут не засвечу, в магазине?
— Бросьте… Позвоните заранее, вот и все. Вы ведь теперь должны фрицев спинным мозгом чувствовать?
— Уж это точно!
Вот и чудесно. Необходимые предосторожности — и дело в шляпе.
Нет, в самом деле, Буржуа — крутой парень! Мы выходим из его шкафа, и я покидаю магазинчик.