У кромки прибоя
Шрифт:
Томас кивнул.
— Я подожду в библиотеке.
В библиотеке! Сердце Мэри замерло, когда он произнес это слово, руки слегка задрожали, отчего задребезжала посуда на подносе. Библиотека, где они так страстно поцеловались, была последним местом, где бы Мэри хотела разговаривать с ним!
Именно поэтому он и выбрал ее, мрачно решила она, дойдя до кухни и поставив поднос на стол. Томас способен вызывать лишь раздражение! А еще возмущение, негодование… И вообще — он для всех словно заноза в пальце. Особенно для нее!
И все же она поцеловала его прошлым вечером — поцеловала так, словно всей душой стремилась к этому.
Он, правда, тоже поцеловал ее. Однако его замечание, отпущенное напоследок, о том, что ей следует вернуться к обязанностям, за исполнение которых ей платят, показало, что для него это был своего рода эксперимент. Эксперимент, имеющий целью доказать всю несерьезность ее чувств к Генри…
Когда несколькими минутами позже Мэри вошла в библиотеку, Томас сидел в одном из уютных кожаных кресел, стоявших по обе стороны камина. Почувствовав ее присутствие, он поднял глаза от лежавшей на коленях книги.
— Диккенс… — Он с шумом захлопнул книгу и повернулся в кресле, чтобы поставить ее обратно на полку. — Этот писатель не относится к числу моих любимых авторов.
Как и моих, согласилась про себя Мэри, не желая сейчас ни в чем соглашаться с ним вслух. На ее вкус, Диккенс был излишне мрачен. Хотя сейчас он, возможно, вполне отвечал ее настроению.
— Вы хотели со мной поговорить, — напомнила она.
Томас склонил голову набок и весело посмотрел на нее.
— Кто трясет вашу клетку?
— Простите?
— Ах, ах, — скорчил он гримасу. — Это на меня вы злитесь, не правда ли?
Она с легким хрипом втянула воздух.
— С какой стати мне злиться на вас?
К ее досаде, он усмехнулся.
— На вашем месте я бы присел, Мэри. — Томас указал на кресло, стоявшее напротив. — Пока вокруг вас не вспыхнул ковер. Подумать только, что я мог когда-то сомневаться в естественности цвета ваших волос!.. Хорошо, — одобрил он, когда девушка села. — Скажите, в чем я должен перед вами извиниться, — и покончим с этим. А потом продолжим разговор.
Мэри молчала.
— Дело во вчерашнем вечере? — Томас не сводил с нее глаз. — Вы хотите, чтобы я извинился за то, что поцеловал вас, не так ли?
Мэри предпочла бы вообще не затрагивать эту тему. Но, похоже, она хотела слишком многого!
— Что ж, полагаю, я смог бы найти оправдания, — медленно проговорил Томас, приняв ее молчание за согласие. — Но не вижу в этом смысла, поскольку не могу ручаться, что это не повторится впредь. — На его лице появилась характерная волчья усмешка, когда Мэри судорожно перевела дыхание. — Кажется, мне удалось вас растормошить! — с удовлетворением произнес он, откидываясь в кресле. — Значит, прошлый вечер, Мэри?
— Нет! — выпалила она. — Я просто… Все знают… Мы едем в Эдинбург. — И замолчала, поняв, что запуталась.
— Да, — прищурившись, кивнул Томас. — А вы не хотите?
— Да… Нет… — Мэри вздохнула, злясь на себя за то, что так суетится. — Да, конечно, хочу, — сказала она спокойнее.
— Вы бы предпочли, чтобы я сказал вам об этом прежде, чем другим, — понимающе заметил он. — Судя по тому, что вы упомянули «всех», могу предположить, что остальные уже получили огромное удовольствие, поспешив сообщить вам о. моих планах. Я только мельком упомянул об этом за завтраком, Мэри, — сказал Томас. — Не понимаю, почему это так запало всем в душу?
Зато она понимала. Генри пришел в ярость оттого, что она уезжает с его братом, пусть даже в качестве няни Нины. Джулия хотела услать ее как можно дальше от сына. А Эйлин вообще собиралась говорить с ней не о поездке в Эдинбург, а о чем-то более личном!
— Не имеет значения, — ответила она. — Я только…
— Нет, разумеется, имеет, Мэри, — прервал ее Томас. — Что бы я ни сказал вчера вечером, я не хотел вас обидеть или расстроить. Думаю, в этом доме и без меня достаточно людей, настроенных на это. Поэтому примите мои извинения, если я ненароком сделал это. — Он поднял на нее темные, бездонной синевы глаза. — Мне не стоило напоминать вам о ваших обязанностях по отношению к Нине, — пояснил он, заметив ее вопросительный взгляд. — Достаточно увидеть вас вместе, чтобы понять, как вы к ней привязаны. И это чувство более чем взаимное.
Мэри сглотнула и проговорила осипшим голосом:
— Спасибо.
— Не стоит благодарности, — улыбнулся Томас.
Нет, он был неисправим! Как она может продолжать злиться, если он так обезоруживающе себя ведет?
— Итак… — твердо начала она, решив перевести беседу в деловое русло. Это было нелегко, учитывая намек Томаса на то, что он не откажется от удовольствия поцеловать ее вновь!
Но, если это произойдет, она ответит ему точно так же, как и прошлым вечером. А влюбиться в этого мужчину, отца ее воспитанницы и человека, который большую часть своей жизни проводит за пределами страны, было бы еще большей ошибкой, чем воспылать страстью к Генри!
— Итак, когда мы уезжаем? — сухо спросила Мэри. — Мне нужно собрать вещи Нины и свои.
— Сегодня днем. И не слишком беспокойтесь о Нине: в моей квартире и так полно ее одежды, — ответил Томас.
В его квартире! А она-то полагала, что они остановятся в отеле…
Довольно глупое предположение, учитывая то, что Томас должен был где-то жить, работая в Эдинбурге. Но квартира!..
— Не волнуйтесь, Мэри, — насмешливо отозвался он. — Там четыре спальни, поэтому я не предложу вам разделить со мной мою.
Господи, неужели выражение ее лица столь красноречиво? Нельзя сказать, чтобы Мэри ожидала подобного предложения, — он просто намеренно задирал ее! — но мысль о том, чтобы жить с ним под одной крышей, пусть даже с Ниной, более чем смущала девушку.
— Спальня Нины казалась бы более естественным выбором, — спокойно заметила она.
— Но не таким забавным!
Томас явно развлекался, наблюдая за ней. Пришло время положить этому конец.
— Пойду-ка я лучше соберу вещи. — Мэри поднялась.