У кромки прибоя
Шрифт:
Мэри без труда удалось обыграть Нину, хотя по манере ее игры было ясно, что с возрастом она станет противником, с которым следует считаться. Девочка, несомненно, обладала не меньшей, чем у отца, волей к победе.
— Вы думаете, папа позвонит нам, как только узнает, что с бабушкой? — спросила Нина, когда они убрали фигуры. Игра не отвлекла внимания девочки от печального происшествия.
— Будем надеяться. — Мэри встала. — Пойдем, пора приготовить что-нибудь к ланчу.
Было уже около трех часов пополудни, когда раздался долгожданный звонок. Голос Томаса звучал невероятно устало:
— Джулия очнулась. Это оказался не инфаркт, но ей в любом случае придется провести в больнице несколько дней. Сейчас ее устраивают в отдельной палате. Я скоро вернусь.
Он, видимо, о многом умолчал. Если это не инфаркт, то почему тогда Джулия потеряла сознание? Почему ее на несколько дней оставляют в больнице? Ведь для обследования вполне достаточно двадцати четырех часов.
Но Мэри не давало сосредоточиться присутствие Нины, переминавшейся с ноги на ногу и жаждавшей удостовериться, что ее бабушка не собирается умирать.
— Нина хотела бы повидаться с Джулией, — коротко сообщила она Томасу, надеясь, что тот сам поймет, почему дочери не терпится сделать это.
— Не сегодня, — хрипло проговорил Томас. — Может быть, завтра, когда Джулия будет более… собранной.
Его голос звучал странно и принадлежал, казалось, вовсе не тому уверенному в себе человеку, к которому Мэри привыкла. Возможно, болезнь Джулии заставила его понять, что он все-таки привязан к своей мачехе…
— Не могли бы вы передать Джулии, что Нина ее любит? — Мэри улыбнулась, заметив, с каким энтузиазмом закивала девочка. — И мои наилучшие пожелания.
— Хорошо, передам, — сдержанно ответил Томас. — Полагаю, Генри еще не вернулся? — Его голос стал жестким, когда он заговорил о брате.
— Нет, — просто ответила Мэри.
— Прекрасно, — пробурчал он. — Я звонил родителям Эйлин в надежде застать его там, но Генри, по-видимому, уехал оттуда пару часов назад.
А это означало, что он может появиться в любой момент. У Мэри засосало под ложечкой при мысли о том, что им снова придется встретиться. Когда они говорили в последний раз, Генри предложил ей стать его любовницей и получил недвусмысленный отказ…
— Мэри…
Она мысленно встряхнулась, поняв, что Томас по-прежнему разговаривает с ней.
— Да?
— Не попадитесь на удочку жалости к Генри только из-за того, что его мать нездорова, — бросил Томас. — Он все тот же ублюдок. И останется им до конца своих дней.
Мэри покоробил его снисходительный тон. Да, она непростительно глупо вела себя с Генри, но не была безнадежно тупой.
— Я учту ваш совет, — сдержанно отозвалась она. — Что-нибудь еще?
Ответный хохоток был вовсе не тем, что она ожидала услышать.
— Я вернусь очень скоро, Мэри, — грубовато сказал Томас. — Согрейте для меня постель.
Что-о!..
Она отшатнулась от телефонной трубки так, словно та ударила током, и бросила ее с громким стуком на рычаг. Как он смеет?! Как он может?! Ее целый день мучит стыд за то, что случилось между ними вчера вечером, а он превращает это в шутку!
— Мэри, что случилось? — Пораженная Нина обеспокоенно смотрела на нее.
Она испугала девочку своим поведением, а этого ни в коем случае не следовало делать.
— Твой папа должен еще позаботиться об отдельной палате для твоей бабушки, — улыбнулась она, отводя шелковистую прядь со лба Нины. — Но все в порядке. И твой папа скоро вернется. — Чего сейчас она страшилась даже больше, чем встречи с Генри…
— Вот они где, мои красавицы!
Казалось, мысли о Генри каким-то образом заставили материализоваться его высокую стройную фигуру на пороге библиотеки, где Мэри с Ниной устроились после ланча. Он излучал прежнее обаяние и, похоже, совершенно не помнил о последнем разговоре с Мэри, улыбаясь ей самой очаровательной из своих улыбок. Очевидно, он забыл, что последнее, что произнесла Мэри перед отъездом в Эдинбург, была угроза дать ему по носу. Или же просто не воспринял их разговор всерьез. Или посчитал его за часть игры…
— Дядя Генри! — Нина, вскочив, бросилась к нему в объятия. — Я так рада, что ты здесь.
— Приятно сознавать, что хоть кто-то этому рад, — протянул он, вопросительно глядя на Мэри через плечо девочки, повисшей у него на шее.
— Твоя мать больна. — Она не собиралась так прямолинейно заявлять ему об этом, но так уж получилось. — Томас сейчас с ней в больнице и…
— В больнице? — медленно повторил Генри, опуская Нину на ковер и пристально глядя на Мэри. — Моя мать в больнице?
Мэри проглотила комок в горле.
— У нее был… Она потеряла сознание вскоре после того, как мы вернулись из Эдинбурга…
— И где же был Томас, когда с ней случился… обморок? — прервал ее Генри, который в этот момент очень походил на сводного брата.
— Папа разговаривал с бабушкой…
— Будь он проклят! — взорвался Генри. Его глаза зловеще сузились.
Почувствовав недоброе, Мэри повернулась к Нине.
— Стало холодновато. Не могла бы ты подняться в мою спальню и принести мне джемпер? — с улыбкой попросила она.
— Но…
— Пожалуйста, Нина, — твердо пресекла Мэри возражения девочки.
Неохотно повиновавшись, Нина отправилась искать никому не нужную вещь. Мэри подождала, пока девочка не удалится на безопасное расстояние, и повернулась к Генри.
— Томас и твоя мать разговаривали, когда она почувствовала себя плохо, — подтвердила она. — Томас только что звонил из больницы…
— Из какой? — воскликнул Генри с напряженным лицом.
Мэри смутилась.