У любви в плену
Шрифт:
— Ты очень привлекательный.
В какой-то момент Сойер снял рубашку и оружие, которые лежали рядом на полу, тоже испачканные краской. Хлоя не помнила, что произошло. Между вином и пивом она точно была не в себе.
— Ты привлекательный, — уверенна сказала она.
— Возьми свои слова обратно.
— Не могу, шериф… Привлекательный.
Еще крепче сжав, Сойер куснул ее за нижнюю губу. Хлоя услышала собственный стон, а ее руки скользнули в волосы, чтобы притянуть его лицо для поцелуя.
— Нельзя этого делать, —
— Почему?
— Мы пьяные.
— Не слишком.
— Значит, ты полностью осознаешь тот факт, что соблазняешь меня?
Оставив свою попытку, Хлоя села, потом осторожно слезла с него. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы привыкнуть к морской качке и сохранить равновесие.
— Эй, вернись.
Опять приказ. Хотя Хлоя ненавидела приказы, этот ее вполне устраивал. Но сначала она бросила взгляд на его распростертое тело, обнаженную грудь, твердые и гладкие мышцы живота, спущенные джинсы.
Он такой большой и плохой… Плохой для нее. Только она не могла вспомнить почему.
— Ты же сказал, что нельзя это делать в пьяном виде.
— Нельзя заниматься сексом. — Он заставил Хлою снова лечь на него, обе руки скользнули под юбку и нащупали ягодицы. — Все остальное позволено. Даже необходимо.
Хлоя улыбалась, когда Сойер поцеловал ее. На вкус он был как пиво, которое они разделили, пах как влажная краска, согревал как надежда. Когда они на минуту остановились, чтобы перевести дух, она уронила голову ему на грудь, и последним ее воспоминанием был какой-то неприятный грохот. Потом он стих, и Хлоя завернулась в восхитительно теплое одеяло под ней…
Ее разбудил звук открывшейся двери и удивленное «Боже правый». На пороге стояли Форд и Джекс, а за ними был… дневной свет.
Значит, она не в своем коттедже. Она еще у Сойера, еще на его тахте, вместе с ним. И оба вымазаны краской.
Сойер не открыл глаза, зато сжал ее зад.
— Какого дьявола вы тут делаете, парни? Кроме взлома и проникновения?
— Никакого взлома. Только проникновение, — со смехом в голосе ответил Форд.
— В восемь мы собирались встретиться, чтобы отправиться в плавание, — сказал Джекс. — Потом, когда ты не ответил на звонки…
Сойер вздохнул, разлепил один глаз и посмотрел на Хлою.
— Ты в порядке?
Кивнув, она встала, но при виде Сойера едва слышно ахнула. Он тоже оглядел себя. Везде отпечатки пальцев, на животе дорожки краски. И полный отпечаток руки на промежности.
К его чести, он даже глазом не моргнул. Но Хлоя закрыла рот ладонью, чтобы сдержать рвущийся смех. Форд не скрывал гадкую ухмылку. Джекс выглядел так, будто пытался не засмеяться.
Сойер наконец сел.
Джекс, будучи неглупым парнем, благоразумно отступил. Чего не скажешь о Форде. Тот быстро достал мобильник, включил камеру и навел ее на промежность Сойера.
— Не шевелись!
Однако Сойер уже вытолкнув из комнаты Джекса и повернулся к Форду, который, рискуя жизнью, успел перед отступлением щелкнуть его.
— Полагаю, ты не будешь ходить с…
Захлопнув дверь, Сойер запер ее и посмотрел на Хлою.
— Прости этих идиотов.
— По-моему, идиоты не только они. — Хлоя потрогала голову. На месте. Это хорошо. Затем ощупала себя. Кажется, полностью одета. Ее взгляд скользнул по Сойеру. — Ну, поскольку ты в джинсах, я зашла не слишком далеко. Верно?
— Ты что, совсем не помнишь эту ночь?
— Отчего же. Мне не повезло. И у меня не было приступа астмы.
Сойер не ответил на ее улыбку.
— Я хотел секса с тобой.
— Если кто-то и хотел с кем-то секса, так это была я.
Она взяла сумку, ингалятор, сунула ноги в туфли и пошла к двери, кляня себя за признание.
— Хлоя.
Она не оглянулась. Не могла.
— Ты смотрел на часы? Мне пора ехать, пока сестры не потребовали от тебя послать отряд копов на мои поиски, что было бы затруднительно, раз я тут. Кроме того, у меня сегодня массаж лица в садовом обществе, и я должна приготовить мой особый состав против старения, — бормотала Хлоя.
Она приказала себе заткнуться и выйти, но когда собралась открыть дверь, над головой у нее появилась рука Сойера и придержала ее. Хлоя пыталась игнорировать его теплоту и близость, а потом стало еще хуже, потому что он повернул ее к себе лицом. Она почувствовала себя более незащищенной, чем когда стояла с ним голой в душе.
— Мне пора идти, — прошептала она.
— Подожди минуту. — Сойер погладил ее по щеке. — Ты помогла мне красить, преобразила мой ужасный вечер. Спасибо тебе за это.
Хлоя засмеялась.
— Ты мог бы поблагодарить меня за что-нибудь более интересное, чем твои моральные основания. — Поняв, что он собирается поцеловать ее, Хлоя закрыла рот ладонью. — Утреннее дыхание!
Сойер явно разрывался между весельем и разочарованием.
— Стой здесь.
Он исчез в кухне и через несколько секунд появился с жевательной резинкой. Сунув одну себе в рот, он протянул ей вторую пластинку.
— Жуй.
Хлоя подчинилась, но сердито заметила:
— Ты отдаешь слишком много приказов.
— Да. А вот еще. Поскольку теперь у нас свежее дыхание, поцелуй меня.
Хлоя со смехом вынула изо рта жвачку, он сделал то же самое, и она, встав на цыпочки, звонко поцеловала его.
— Еще, — приказал Сойер.
На этот раз поцелуй был сдержанным, всего лишь приятным соприкосновением губ, которое он мог контролировать, пока ее пальцы не впились в его твердые мускулы и стон Хлои не потребовал большего. Он дал ей это, углубив поцелуй до пылкого сплетения языков. Она бы соскользнула на пол, если б не кольцо его рук. Когда они остановились, Хлоя с удовольствием отметила, что дыхание у него такое же прерывистое.