У рассвета цвет заката.Книга 1

Арина Ирина

На исходе второго дня Сурдив вдруг остыл к поискам портала. Лагерь свернули с предельной скоростью, меня сочли достаточно бодрой для самостоятельного восседания на лошади, при необходимости я бы эту бодрость удвоила, вариант ехать с капралом устраивал меня намного меньше, чем совсем никак, связанного по рукам и ногам Льянса забросили на круп вьючного коня, потеснив уменьшенное генеральское кресло, и вся кавалькада двинулась к Белому озеру.

Передвижная станция института исследования пространственных перемещений звучала громко, выглядела скромно. Три маленьких палатки Киллитенса, одна большая Вимптлеха и длинный ряд артефактов, фиксирующих показания озерного фона. В первые дни палаток было около двадцати. Навязчивая идея установить связь между открытием стихийных и активностью стабильных порталов всем исследованиям противоречила, в жизнь не воплощалась, но ученые умы не покидала уже не первое десятилетие. Даже тугдолантские. Компетентность Андуаша Манжура признавалась в Тугдоланте безоговорочно и, коль утверждал он, что стихийный портал является не более, чем концентрированным проявлением эха стабильного в процессе его создания, а далее существует самостоятельно, то никто этого утверждения не оспаривал, но наблюдающие артефакты и датчики с защитного ограждения известных мест стихийников не снимали. На всякий случай.

Давно, в прошлой довоенной жизни, мне порой казалось, что о порталах известно всем. Естественно, это было не так. Легенды о дверях в другие миры по Мелонте гуляли, а реальное положение дел во всех государствах относилось к информации, помеченной грифами «Абсолютно секретно», «Не для масс» или «Обстоятельства для разглашения отсутствуют» и требовало особых степеней допуска. Сами же порталы охранялись, по возможности изолировались и непременно ограждались защитными барьерами. В Тугдоланте. Киллитенс щитов-барьеров не ставил, он ставил патрули с магоматами у единичных окон и полноценное оцепление у портальных узлов. Белое озеро охраняли батальон пехотинцев и два кавалерийских полувзвода.

Никакой необходимости в таком количестве солдат не было, шесть порталов этого узла умещались на довольно небольшом участке, и озеро в прошлом пользовалось популярностью у любителей водного отдыха. Какой-либо риск для отдыхающих, равно как и нарушение секретности, отсутствовали. В стихийное окно без магии не то, что не пройдешь, а даже не увидишь, прикрытое же пологом не увидишь и с магией. Если, конечно, не пришел с Андуашем Манжуром. Семи лет, что на берегу торчала исследовательская станция, с лихвой хватало убедиться в компактности узла и бессмысленности охвата лишней площади, однако оцеплено оставалось все озеро.

Сурдив станции ИИПП вниманием не обделял. Я была с ним на трех киллитенских: в Юсианской долине, на Кирчевском хребте и в Вистсвенском лесу, и одном тугдолантском, вот этой, на Белом озере. К тем портальным узлам я относилась спокойно. К этому я думала, что научилась относиться спокойно. Это было непросто. От озера, однажды подарившего мне чудо, я ждала чуда. Хотя бы крошечного. Увидеть солнце. Пусть чужое, не нашего мира, и всего на мгновение, но чтобы это было настоящее солнце. Чудо не случалось. Порталы открывались редко и так, как открываются все порталы: контур, затянутый молочной пеленой, за какую не заглянешь, пока не пройдешь. Я обижалась на озеро, словно оно решало, что показать, и тут же прощала обиду, ведь у нас было так много общего… Общие воспоминания. Озеро помнило Лефлана, я это знала, чувствовала. Общий предатель, рассказавший об окнах и давший Сурдиву козырь против Лефа. «Стелить. Ют-Раш» — перевел артефакт оскорбительное и заискивающее: «Подстилка Ют-Раша». Трудно было не понять. Генерал понял. Общий враг, считавший что мы в его власти. У врага было множество лиц и имен, врагом были все, пришедшие с войной, возомнившие себя победителями хозяевами. Мы соглашались, Белое озеро и я, пусть пока считает, и делали вид, что нам безразлично все, и сами мы друг другу безразличны.

Сегодня я опять ждала чуда. Мне необходимо было чудо. Не для себя, для Райнара. Даже план его сложился, и озеру я этот план мысленно передала, и с неслышным скептическим вздохом согласилась. Кто вздыхал, озеро или я? Не знаю. Вместе. План не выдерживал никакой критики. Не приходили мне в голову обстоятельства, при которых с Льянса снимут блокираторы и заклинания, подведут к воде в тот миг, когда откроется портал, и подождут, пока он в него сбежит.

Его даже с лошади не сняли. Сурдив ушел в головную палатку станции в компании ведущих специалистов, на меня насели накопившие взаимных претензий киллитенсцы и вимптлехцы. Стандартная ситуация. Уживались в близком соседстве люди и вампиры плохо, поводов для ссор имели массу, а сомнительное качество артефактного перевода одинаково не устраивало обе стороны.

По странному совпадению Вимптлех порталами оказался обделен, что крайне печалило вампиров и толкало их на регулярные попытки отвоевать вожделенное окно неважно у кого. Тугдолант как-то сделал попытку договориться на мирное совместное использование и даже почти договорились, но детектор правды на цели использования, указанной как научная, заартачился, а на цели переуказанной как «доставка питания в природных контейнерах» заартачился тогдашний император, дед Райбаша. Хорошо заартачился, до категорического запрета всем своим преемникам на подобные договоренности. А с Киллитенсом договор сложился, но ограниченный, пропускной способности порталов не хватало на запросы обеих сторон. Пересмотр его произошел уже перед самой войной, когда Вимптлех поставил это одним из условий союзничества. Попользоваться значительно расширившимися возможностями вампирам удалось недолго, пока по окнам не прошлась группа капитана Сартара, но во всем, имеющем отношение к порталам, представители Вимптлеха принимали самое непосредственное участие.

Сотрудничество, как и союзничество, людей и вампиров проходило относительно ровно, насколько ровно может проходить взаимодействие особей, одна из которых воспринимает вторую частью пищевой цепочки, а та отвечает отказом числить компаньона живым со всем вытекающим из отказа пренебрежением, и обе считают себя стоящими на более высокой ступени развития, нежели оппонент-союзник, опять-таки со всеми вытекающими последствиями. Логично, что разногласия, от идеологических до бытовых, являлись неотъемлемой частью таких отношений.

Большую часть споров я переносила спокойно. Меня мало волновали нервы вимптлехцев, плохо реагирующие на батальонные трубы, сигналящие побудку или отбой, как и нервы киллитенсцев, так же тяжело переносящие ночное самоуправство коллег по выставлению неоговоренных артефактов. Мои нервы ни то, ни другое не трогало. Более того, не должно было трогать в части жалоб вимптлехцев, я их и понимать должна была лишь на уровне перевода артефакта, как заявлялось всем.

Вампиры в истинности этого заявления по неясным причинам упорно сомневались и так же упорно подталкивали меня к добровольному признанию, желательно, на их языке, чтобы с доказательствами не заморачиваться. Выгоды это признание сулило не так, чтобы уж очень высокие, но и не слишком незначительные. Оно било по генеральскому авторитету, ощутимо снижало уникальность главнокомандующего и лишало его козыря идеального понимания собеседника в отличие от самого собеседника, вынужденного довольствоваться переводящими артефактами и собственным наполовину интуитивным интерпретированием выходящих из них словесных конструкций.

Запретить неживым донимать меня провокациями Сурдив не мог, это само по себе было равно признанию, зато он мог возложить всю ответственность за возможный прокол на меня, со всеми прилагающимися к данной ответственности предупреждениями и угрозами, кои не поленился перечислить энный раз.

Киллитенсцы ничем таким не озадачивались и от меня требовали не перевода, но непременной передачи Сурдиву накопившихся претензий, искренне считая, что активно демонстрируемая всем моя приближенность к главнокомандующему дает определенные привилегии. Опровергнуть сие заблуждение я права не имела, о чем была оповещена все в том же излюбленном стиле генерала. В общем, мне не оставалось ничего другого, как следовать предписаниям начальства.

И держать лицо, слушая:

— Хьентех дил ежмин, курхин умьок. Койдил штин, швахтип, иб сконтух.

Особенности жизнедеятельности всех разумных организмов Мелонты для учащихся школы МВВ секретом не были, для агентурных групп — особенно, нас готовили ко многому, ведь никто не знал заранее, где случится работать, и все же… Избавиться от колючего холода, бегущего по спине, не получалось. Не выходило у меня принимать спокойно довольно частые скандалы из-за «естественных контейнеров».

— Что нежить говорит? Еще десяток сожрут, потом за собой убирать будут?