У рассвета цвет заката.Книга 1
Шрифт:
Из зала возвращали в камеру, на отдых. Давали отлежаться. На полу. В цепях, протянувшихся от стены к наручным браслетам. До следующего дня. И возвращали назад. Не менее трех раз. Для генерала Ом-Дата, захваченного раненым в боях за Тариндол, было запланировано пятнадцать, максимальное количество на моей памяти. И три дня «стоящих» часов. О местонахождении генерала я смогла сообщить почти сразу. Шентан Ом-Дат ушел за Грань на третий день. После укрепляющей инъекции. Врач, по свидетельствованию охранников сделавший ее, доказывал, что находился в это время в солдатском блоке.
Сейчас в тюрьме-ресторане был Райнар. А я шла по ярким улицам, в Орандоле всегда изобиловал фонарями, и рассказывала капралу Стевниву:
— Казармы третьего гарнизона, бывшая балетная школа, — его очень интересовало, что было раньше и что стало теперь.
— Вы хорошо знаете город. Часто бывали здесь?
— Приходилось.
До войны в Орандоле я была дважды. С родителями на опере «Сказанья весноцвета» и с лейтенантом Ранук на ознакомительном выезде в четвертый год обучения, нам тогда показывали все крупные города Тугдоланта. Оба посещения были недолгими, для детального изучения недостаточными, и откуда в моей голове взялись подробные знания, я могла только догадываться. И благодарить капитана Сартара. Не за возможность просветить капрала. За возможность быстро и легко ориентироваться в большинстве городов Тугдоланта.
— А рассказываете скупо. Невесело.
— Как умею. Могу совсем не рассказывать.
— Что Вы, иси Эргон, каждое слово из Ваших уст — драгоценный подарок. А что здесь?
— Отдел патрульной службы, бывшая Малая оперетта… …магазин готовой одежды.
— Не нравится мне это новомодное словечко «магазин». «Торговый зал» звучало лучше. А Вам, иси Эргон?
Я ничего не имела ни против «магазина», не такого уж новомодного, в обиход он вошел лет десять назад, ни против «торгового зала». Потому неопределенно пожала плечами и спросила на орочьем:
— Конфету будешь? — зеленокожая кивнула. — Держи. Бумагу отдай. На землю бросать нельзя, нужно делать так, — фантик отправился в лоток для утилизации мусора, исчез в короткой вспышке. — Поняла?
— Воспитываете? — хохотнул Стевнив. — Надобно оно Вам? Дикари остаются дикарями, сколько не воспитывай.
— Приказ генерала Сурдива. Я не обсуждаю приказов командования.
— Это правильно. Приказы подлежат выполнению. А что там?
Мы продолжили шествие по городу.
— Таверна «Пороги победы», бывшая таверна «Пироги матушки Чичелы».
— О, жаль, что бывшая, — расстроился капрал. — Чичела ведь гномье имя? У гномов на удивление приятная кухня. Я бы не отказался…
— Так не отказывайтесь. Изменилось только название, согласно директиве императора Тиринеха. Пироги остались и печет их по-прежнему Чичела.
Вторую конфету развернула я, «задумавшись» в ожидании заказа. Ылха украдкой вздохнула, но не попросила. Еще один фантик улетел в утилизатор. Заклинание распыления моим шифровкам не навредит, оно только активирует невидимость и запустит сигнал маячка. Кто-то заберет их и брызговиком или изобретенным перед самой войной передатчиком отправит в Тугдолант мои сообщения. С одним дополнением: «Запрашиваю содействие в организации побега РЛ», и короткой припиской, какую делают в крайних случаях: «Риск раскрытия кода Сон — 9/10». По сути — шантаж. Не факт, что ведущий к успеху. Я понятия не имела, насколько ценится передаваемая мной информация, а в Тугдоланте понятия не имели о дезинформации, передаваемой мной в Киллитенс. Много ли может сделать переводчик? Не очень. Смотреть, слушать, читать. Занизить цифры в перехваченных документах, «ошибиться» в датах и времени или местах переброски войск. Сартар считал, что это немало. Все, в сумме. А я надеялась, что он не оставит Райнара и меня, поможет. Если жив. За все время я ничего о Чаршоне не слышала. И в шифровках, приходящих из Тугдоланта, раньше стоял код Стрела, сейчас — Река. Кода Полет не было ни разу. Но…
То, что я сделала, дошло до меня только теперь. Своим дополнением и припиской я подставляла под удар еще кого-то, кто придет на помощь, если мой дурной шантаж удастся. Кто работает под кодом Сон знает Сартар и еще двое, кого не знаю я. Никому, кроме них троих, я ничего объяснить не смогу. А если придет кто-то из них… Организация побега? Из тюрьмы-ресторана? На глазах у всех? Самоубийство. Туда смог войти ликвидатор под иллюзией, ему не нужно было никого оттуда выводить. Что на меня нашло? Спасение жизни Райна ценой жизни кого-то другого?
— Не могу не признать, гномы — отличные кулинары. Почему Вы не кушаете, иси Эргон? Пироги великолепны. Попробуйте вот этот.
— Аппетита нет. Мигрень началась.
— О, это так печально… Я слышал от знакомых дам, что недуг этот весьма утомителен. Говорят, от него помогает свежий воздух и крепкий сон.
— Пожалуй, я воспользуюсь Вашим советом, капрал Стевнив. Отложим экскурсию на вечер.
Вставая из-за стола, я покачнулась. Мигрень, что поделаешь… С головокружением и непроизвольным выбросом магии. Крошечным, на одну искру, тут же растаявшую. Успевшую сжечь невидимый фантик.
— Ох, иси Эргон, безмерно сочувствую. Обопритесь на мою руку, Вам будет легче идти.
— Я в форме, капрал Стевнив. Устав не предусматривает хождение под руку офицерского состава.
Второго головокружения не потребовалось. Маячок у магазина одежды погас, шифровку успели забрать.
Глава 8, прошлое — Саградол — Мардол
3038 год по единому летоисчислению Мелонты
Через три часа после знакомства с семейством Ла-Апуш, я полностью разделяла мнение Лефа, Андуаша и императора. Хлит!
С занудностью Челениады могли посоперничать разве что ее любвеобильность и убежденность в собственных прелестях. Говорить она могла только о кавалерах, к коим причисляла всех мужчин от восемнадцати до сорока. Брачная связь для выпадения из зоны ее внимания уважительной причиной не являлась, всего лишь досадной помехой, временным случайным недоразумением.
— Нить — не цепь, — сморщив нос известила она прописную истину провинциальной глупышке, то есть, мне, неосторожно удивившейся ее интересом к женатым мужчинам. — Ошибки совершают все и право на их исправление должно быть у всех. Посмотри на меня и посмотри на нее. Неужели, не видно? Он ошибся.
Эти «посмотри» и «неужели» вскоре зудели у меня в ушах от регулярности употребления, как и список недостатков всех дам, замужних, претендующих на замужество и прочих. Список был достаточно однотипный и пространный, неоднократно прослушанный в холле перед Залом совещаний, по дороге к особняку семьи Ла-Апуш и в самом особняке. Перемежалось это лишь другим списком, достоинств кавалеров, таким же пространным и однотипным. Говорила Челениада на одной ноте, речь сопровождала вздохами, призванными быть томными, но выходящими унылыми, с регулярностью «неужели» подступающими к глазам от обиды на несправедливость мироустройства слезами и безжалостно теребимым в руках цветком, заменяемым на новый, добытый из объемной корзины, по мере прихождения в негодность.