У рассвета цвет заката.Книга 1
Шрифт:
— Забываешься… Превышаете полномочия, майор Эргон.
Неприязнь ко мне он не скрывал, как и старшие прочих групп «нюхачей». Не нравился им объект наблюдения, не соответствовал грандиозным планам в считанные дни раскрыть тайные антикиллитенские замыслы и быть представленными к наградам.
— Капитан, делать замечания майору непозволительно! — возвестил Стевнив.
На лице старшего «нюхачей» проступило выражение, сомнений в его мнении о капрале не оставляющее. Он расстегнул две пуговицы полушубка, продемонстрировал ранговые шнуры.
— Первый круг? — сник капрал, но тут же вывернулся: —
Во взгляде Илкниха ясно читалось: «Идиот!». По-моему, мы впервые пришли к полному согласию.
Свою «поступь» я молча направила к кованным воротам. Ылха засеменила рядом, «нюхачи» отстали на положенные регламентом три метра. Стевнив нагнал у выхода, реализовал обещанного «галантного кавалера», распахнув тяжелые створки, подставил локоть, а когда я его «не заметила», сам подхватил под руку. Руку я высвободила и еще раз объяснила, что в подобном ключе наше общение протекать не будет.
— Все равно я своего добьюсь, — уверенно пообещал он.
— Чего? — без интереса поинтересовалась я.
Ответа не расслышала, его заглушил вой призывной сирены. Поняла только, что ответил он по обыкновению многословно. Переспрашивать не стала, и так догадывалась о содержании. А сирена — это было плохо. И сама сирена, и то, что мы попадали в ее радиус. Мне было необходимо добраться до мест передачи, а сможет ли зеленокожая идти куда-то после предстоящего зрелища, стояло под большим вопросом. В жестокости у орков недостатка не было, и жалость в число достоинств не входила, но Ылху я совсем не знала, ни на что она уже насмотрелась, ни на сколько ожесточилась, и предвидеть ее реакцию не могла.
Четко обозначенного графика у сирен не было, включиться они могли в любое время и в любом месте, чтобы никто не мог уклониться от выполнения предписания, отсидевшись дома или удалившись в другой район. А всем, военным и гражданским, тугдолантцам и киллитенсцам, находящимся на улицах и оказавшимся в радиусе звучания, предписывалось безотлагательно явиться к выделенному световыми вспышками колесу. Освобождали от этой обязанности лишь спецразрешения, выдаваемые крайне редко. В основном, тем, чьи занятия не терпели прерывания процесса. Зарядчикам фонарей, например. Или солдатам на посту. Или мне в служебные дни, чтобы ненароком не заставила генерала ждать. Сегодня у меня разрешения не было, оставалось только двигаться в сторону красных всполохов.
Я не знала, из какого мира притащили в Мелонту идею колес, только видела кристаллы с записью ее первоначального варианта. В первоначальном все было довольно симпатично. Колесо удачи. Большой круг с разноцветными секторами и тумба-пульт. Круг вращался, человек за пультом нажимал кнопку, выпускал короткую утолщенную стрелу и, в зависимости от сектора, в какой она воткнется, получал подарок. В Киллитенсе идею доработали. Разноцветность заменилась ровной белизной и прикованным к ней человеком, а короткие стрелы целым арсеналом оружия. От нажатия кнопки мог прозвучать выстрел магомата или пластомага или вылететь метательный нож. Над головой жертвы мерцали меняющиеся цифры — количество нажатий. Если после использования всех человек оставался живым, ему отпускали на свободу. Половина «попыток» постоять у пульта приходилась на долю добровольцев, для второй выбирали случайных кандидатов из зрителей.
Случайными всегда оказывались тугдолантцы, а шансов получить свободу не было ни у одного приговоренного, траектории полета пули и ножа были предопределены, завязаны на контрольные точки колеса и рассчитаны так, чтобы роковым оказался строго последний выстрел. Каждый сеанс запуска колеса забирал не одну жизнь. Отказаться шансов не существовало. Сопротивляющихся заставляли нажать кнопку силой. Я видела, как теряли разум женщины, как бросались на солдат и погибали мужчины, как, поневоле оборвав чужую жизнь, обрывали свои через час, через день… И видела, как, попробовав вкус убийства случайно, следующий раз вызывались сами. И делавших ставки на выбор оружия и орган, куда оно попадет, тоже видела. И аплодировавших каждому выстрелу… Колеса вращались каждый день.
Парень был совсем молодой, не больше двадцати, в потрепанной форме рядового. Без следов пыток, знать ничего серьезного он не мог и интерес для Киллитенса представлял только такой: «материал для психологической работы с населением освобожденных территорий», как значилось это в официальных документах. Двадцатилетний мальчишка. Материал для работы на территориях, освобожденных от нормальной жизни. Один из многих, не первый, не последний… Очень старавшийся остаться гордым и смелым. От Грани его отделяли десять нажатий кнопки. Последний выстрел достался такой же молодой девчонке. Случайно.
— Иси Эргон, Вы побледнели. Вам нехорошо? Не стоило приходить сюда. Если бы Вы сказали, что плохо переносите вид крови, я бы… Вот, — Стевнив веером развернул десяток желтых бланков разрешений. — На всех. С открытом сроком использования. Взял на случай, если эти представления будут отвлекать от чего-то более интересного. Это ведь не единственная наша совместная прогулка.
Те слова, что крутились у меня на языке, говорить было нельзя. Нельзя проявлять слабость. Еще более нельзя показывать ненависть.
— Особенность айш, капрал Стевнив.
— О… Сочувствую. Должно быть она доставляет Вам множество неудобств.
— Не так много, как Вам кажется. Идемте, все закончилось.
Идти было нужно. И можно. Ылха, сначала с любопытством крутившая головой, на первом выстреле притихла, с каждым следующим все сильнее сжимала мою руку, но больше никаких эмоций не проявляла, и без вздохов обошлась. А походку изменила. Не топотала, шла неслышно, как умеют это орки. Кажется, даже снег под ногами не скрипел.
Случись мне выбирать место для первого знакомства орочьей девчонки с человеческим городом, Орандол был бы в числе последних. Не для детей он. Ни прежде, ни сейчас. До войны здесь был центр искусства, ресторанов и свободных нравов. Театральные и оперные сезоны собирали толпы поклонников со всего Тугдоланта, билеты бронировались и раскупались чуть ли не за полгода до анонсированных представлений. Отдельной популярностью пользовались фривольные постановки труппы «Вольных красоток», на чьих афишах сразу указывалась цена, по какой можно купить время каждой актрисы.