У рассвета цвет заката.Книга 1
Шрифт:
— Красный отсек, объект «Р», сдать охране до дальнейших распоряжений.
Все. Нить аккуратно поползла назад, обрывать нельзя, обрывки держатся до трех суток, могут быть обнаружены при проверке. Глазами не увидят, для этого нужно быть айшей, а артефакты засекут. Уже на самом выходе нить я едва не упустила. Непредсказуемый переход обрел относительную стабильность и капрала выплюнул почти вслед за мной. Это бы ничего, не реагировать на помехи такого плана учили еще в школе, не в отношении ментальной магии, конечно, но разница невелика. Только каждое перемещение сопровождается открытием пространственных каналов, как объяснял Манжур, длится оно секунды, никак ни на чем не отражается, но способно на эти секунды связать отдаленные точки. И дать услышать песню огня. Почувствовать, что Лефлан рядом. Всего на мгновение, короткое, острое, бесконечно дорогое. Зовущее туда, к нему… Сердце пропустило удар, рванулось
Нить дрогнула, зацепила края бреши, потревожила защиту. Нахмурившийся и разом подобравшийся Сурдив проигнорировал зудящего капрала, потянулся к амулету. Выручила меня чья-то «болталка», отвлекла генеральское внимание. Ее он игнорировать не стал, а я успела выровнять нить, помочь забыть о тревоге, закрепить решение о красном секторе. И в момент окончательного ее снятия выяснить, что в процессе ментального контакта содержимое «болталки» становится достоянием всех участников контакта.
Голос был резкий и холодный, со сталенитовым привкусом, очень смутно знакомый, настолько смутно, что определить его принадлежность не получалось. А стоило бы. Не так много в Киллитенсе людей, могущих отдавать приказы верховному командующему, он императору не всегда подчинялся. А в «болталке» прилетел приказ: «Насилие — второй этап. Первый — измена. Не сметь менять план!». К Тиринеху Исконийскому голос никакого отношения не имел, да и не мог иметь, не работают «болталки» на таком расстоянии, триста метров — предел для обычной, девятьсот — для усиленной амулетом. Приславший ее должен был находиться в этом радиусе и быть в курсе происходящего, видеть самолично либо иметь кого-то, незамедлительно обо всем докладывающего.
И снова это злящее: «мало данных для анализа». Аналитика и без того не моя лошадка, никогда я в ней не была сильна. Наблюдать, фиксировать мельчайшие детали, зачастую ненужные — легко. Связать их воедино и сделать вывод, желательно, верный — с сильно не первой попытки и на подсказках. Это при нормальных условиях, когда есть достаточно исходных. А вот так…
А так сомнений не было лишь в одном. Меня опять используют в провокации против Лефлана. Не первый раз, не последний. Больно… Безвыходно… Пока безвыходно. И очень больно.
Один плюс — начала проявляться роль капрала во всем этом. То, что представлялось блажью избалованного родича императора, неплохо вписывалось в первый этап чьего-то плана. Скорее всего, сегодняшнее представление не ограничилось бы одним присвоением звания, иначе не было смысла тащить его с собой, никакой надобности. Что было бы еще? Цветы, вино, припадание на одно колено и лобызание руки? Если только руки. Потому и бегал Стевнив за мной, приучал к своей особе, чтобы от удивления не испортила все, влепив по нему чем-то неромантичным. Особа, надо сказать, выбрана удачно, если исходить из одной внешности. Излюбленный типаж киллитенских театров для героев-любовников. Высок, хорошо сложен, белобрыс. На вкус многих женщин весьма и весьма привлекателен. Добавить сюда происхождение, если оно не легенда, и можно добавлять к привлекательности еще десяток «весьма» А что до ума… На фоне прочих достоинств не такой уж недостаток. Да и вопрос теперь, так ли он не умен, как хочет казаться. Хотя… Им управляли. Обрывок ментальной нити я на капрале видела. Так что возможно его «естественное» состояние и есть его естественное состояние. Таким управлять легко и списать, если что пойдет не так, не жалко.
Второй раз прокидывать ментальную нить я не рискнула. Генерал, в голове которого столкнулись приказ и непреодолимое желание отправить меня в ресторан, из положения вышел просто, заодно подтвердив правильность моих рассуждений. Капралу, трагически причитающему:
— Как можно? Ломать руки женщине… Красивой женщине…, — но близко к держащим меня осоровцам не сующемуся, велел:
— Отправляетесь с ними. От Эргон не отходить, ждать приказа.
Предыдущий приказ бойцам особой роты Сурдив не отменил, в карету они меня затолкнули без всякой вежливости, на призывы к ней Стевнива внимания не обращая. И вытолкали так же у ресторана, и до синего сектора отконвоировали с заломленной за спину рукой. До обидного быстро. Центральная площадь отсюда была ближе, нежели от перехода, и песня огня пробивалась сквозь шум и крики толпы, заставляла сердце то сжиматься, то биться ускоренно. И вновь звала. А Леф не звал. Я его чувствовала, но… Ни разу за все мои годы на службе Киллитенской империи Лефлан меня не позвал. Наверное, это было правильно, я не уверена, что не откликнулась бы зов, не послала все в хлитову бездну и не побежала к нему. Но… Почему, Леф? Знал и не хотел мешать или не знал и поверил?
Стены ресторана внешних звуков не пропускали.
— Иси Эргон! Вайралада! Присядьте. Вот, тут Вам будет удобно. Водички? Эти мужланы… Как можно? Подобное обращение с красивой женщиной… Вот послушайте, это должно Вас утешить, облегчить страдания. Майор, прекрасная майор, подобен розе пылкий взор. Готов припасть к нежным стопам и ласку подарить устам. Ваш образ светлый мне приятен для заключения в объятья.
Времени на капральские вирши я отвела ровно столько, сколько требовалось осоровцам убраться с территории комплекса. Со Стевнивом я не церемонилась, только защиту проверила. Была, но с недавним пробоем, еще не затянувшимся. Сквозь него нить и пробросила. Капрал обмяк на стуле и радовал тишиной, пока я просматривала его память. А память ничем не порадовала. Не водилось в ней ничего полезного. Марионетка. Без знаний о кукловоде. Зато с полным комплектом мыслей, объятьями моего светлого образа не ограничивающимся. Светлый образ я ему закрепила, зациклила на уставное обращение. Пока не услышит, будет лицезреть меня вне зависимости от моего присутствия и пребывать в полной уверенности, что все время я сидела напротив, ни единой попытки встать со стула не сделала. Не говоря уже о большем. А к большему приступать нужно было срочно. Вряд ли время локального боя сильно отставало от времени отвлекающего маневра. Думать в профессиональных терминах было легче, чем… О Лефлане думать было нельзя. Можно было о том, что нельзя подвести его и Манжура, и тех, кто придет еще, чтобы их риск не оказался напрасным. И о том, что другого шанса у Райнара не будет. И о Всевидящем. Фаарр обещал.
Красный отсек для запланированного подходил идеально. Бывший кабинет хозяина ресторана, нынешний наблюдательный пункт генерала. Стекла в нем стояли с односторонней видимостью, Сурдив работать предпочитал без лишних глаз, если работал не на публику. За публикой, как раз, из красного отсека наблюдать было удобно, все перед глазами. За пыточным залом и камерами — менее удобно, пластины следящих артефактов были маловаты и укрупнению не поддавались, просто отказывались функционировать при превышении размера, но возможно. Звук они передавали отлично, а изображение порой искажали, оно вдруг становилось мутным, расплывчатым, иногда двоилось или покрывалось рябью. Устранить этот недостаток пока не удавалось, как и выяснить с чем связаны помехи. Сам же красный отсек «следилками» увешан не был. Кому позволят следить за верховным командующим?
По тому, что пластины демонстрировали сейчас, в ресторане наблюдалась редкая безлюдность. Десять охранников, три спеца-дознавателя, дежурный маг подпитки, уже прошедший через пыточный зал немолодой мужчина в солдатском блоке и Райнар в офицерском. Перед нашим отъездом в Старый дол в солдатском блоке было шесть человек и четверо в городском. Выходили из ресторана только на колесо.
Пусто было и за столиками. Отвлекающий маневр работал отлично. Зевак увело новое зрелище, трусы сбежали от опасности, загнанные сюда насильно, оставшись без присмотра, сочли себя вправе не оставаться ввиду особых обстоятельств, а всех вояк призвали ловить… Нельзя! Нельзя думать о Лефлане. О том, что против них двоих сейчас все расквартированные в Орандоле войска.
— Всевидящий, помоги…
Еще одна ценность красного отсека — соседство с центром подпитки. Без нее нейтрализовать блокировку совсем просто. А отключить саму подпитку… «Тихий» щит на дверь, чтобы не скрипнула. Дождаться, когда бродящий по коридору охранник повернется спиной. Выскользнуть из красного отсека. Еще один «тихий» щит, на вторую дверь. «Завеса невидимости». Переждать охранника. Не дать дежурному долго удивляться открывшейся самостоятельно двери. Столько раз подряд с менталом я еще не работала. Сам отключил. На всякий случай, все. И забегал, заметался, перекидывая вектора. Бегать ему пятнадцать минут, допустимый нормативами сбой, не требующий немедленного доклада начальству. Мага мне было не жалко, изрядная сволочь, завсегдатай «добровольных» столиков, но давать лишнюю зацепку для поиска подозреваемых в содействии побегу не стоило. Пятнадцать минут — немного, плюс к ним, какое-то время уйдет на обнаружение слетевших заклинаний и вызов специалиста по их возобновлению. В сумме должно выйти не меньше получаса. Если не успеют, сбой придется повторить.
И снова ментальная нить. Охране входа срочно понадобилось отлучиться. Обоим одновременно. Самый большой недостаток «завесы» — нестойкость, слетает от всего. «Полог» в этом отношении надежней, но на него настроены артефакты, а искать, где они вмурованы, мне было некогда.
Вектора блокировки я разобрала, несколько замкнула друг на друга, такое случается при сбоях, несколько убрала полностью, заменив иллюзорными. Восстановить старое заклинание не получится, только ставить новое, а это дополнительное время. Все. Можно возвращаться в неприятную компанию капрала Стевнива и ждать. И… я не справилась с собой. Еще минуту стояла у приоткрытой двери, слушала песню огня.