У рассвета цвет заката.Книга 1
Шрифт:
— Третий костер от ворот, орк непоходного возраста. Девочка. Если у племени нет проблем, какой смысл везти ее с собой? — обосновав, я повинно склонила голову. — Приношу извинения, генерал, не сразу соотнесла увиденное…
— Покорные извинения, иси Сурдив, не забывайте: покорные.
Пропущенное в стандартной формулировке слово удостоилось внимания большего, нежели все остальное. Не первый раз. Не последний. Мельчайшие промахи с моей стороны подвергались тщательному анализу. И не надоело же! И не надоест. Подозревал генерал всех и во всем, а уж меня — особенно, на всех прилагающихся к моей персоне основаниях и обоснованиях: тугдолантка, айша, перебежчик. И подтверждение своим подозрениям искал, соответственно, в каждой мелочи, с сопутствующими проверками и испытаниями. Но лучше вот так, сразу и лично, чем высматривать дополнительную прослушку в придачу к постоянно имеющейся и таскать за собой видимых и невидимых «нюхачей», добавленных к вроде как телохранителям. Хотя одно другого не отменяет.
— Приношу покорные извинения, генерал Сурдив, — я послушно исправилась и позволила себе легкий выход за рамки официального общения, добавила со слезами в голосе и вымученно-жалобной полуулыбкой: — Устала. Трудный день сегодня, — и вновь склонила голову.
Он еще несколько секунд буровил тяжелым взглядом мою макушку, затем покровительственно, чуть ли не отечески, похлопал по плечу:
— Служба, иси Эргон, служба. Всем трудно. Отдыхайте.
Ну, служба так служба. Служебное рвение я и проявила:
— А орки?
— Не Ваша забота. Отдыхайте, иси Эргон.
Судорожно вздохнув, я приняла приказ к исполнению и вернулась к рассеянному созерцанию улиц Старого Дола. По сценарию затянувшегося уже на восемь лет спектакля их можно было только рассеянно созерцать. И думать. Не о гордой дочери степей, естественно, вряд ли мы с ней когда-либо еще встретимся. Об усатом наемнике из «Воя». Кто бы он ни был, хорошего в этом не было.
Лучшим в этой ситуации выглядел вариант с правдивостью рассказа о неизвестном киллитенском перебежчике, пусть бы и оставался себе неизвестным, его судьба меня трогала мало. Только вариант этот был самым маловероятным. Сурдив не зря сделал стойку на необычное выражение, не отличались вояки Киллитенса буйной фантазией в изобретении ругательств. Комбинировать устоявшиеся — это да, это могли. А такие, по сути, ругательствами не являющиеся — не их стиль. На то, что затесался в ряды армии какой-то оригинал, полностью совпавший в оригинальности с моим другом, я отводила не больше одного шанса из ста.
Вариант, что перебежка стала прикрытием и попыткой вытащить проваленную операцию внедрения, тянул шансов на пятьдесят, был страшен и заставлял тоскливо сжиматься сердце. Если это так, то лапах наемников Черного корпуса погиб Райнар Льянс, наш Райн. Убивали его долго и жестоко, я знала, как умеют пытать чернокорпы, видела, что остается от человека после их «расколки». Мы все знали, на что шли, знали, что в случае провала легко уйти за Грань не дадут никому, но… Страшно и больно. Страшно уходить так. Больно узнавать, что так ушел друг.
Третий вариант — операция внедрения идет сейчас. И тогда всего один вопрос: какой идиот ее разрабатывал. Начинать внедрение с ссоры со Скользкой Кли, зарисоваться перед Сурдивом и подавать мне знаки напоминанием излюбленных выражений из школьных времен, никоим образом не вписывающихся в образ киллитенского вояки… И все это в Старом Доле с его цепями-привязками и отрицательным фоном, урезающим силу айш чуть ли не втрое. Полный хлит! Или я чего-то не знаю, не понимаю? Совершенно точно я понимала пока одно, что не понимаю, как обошли языковой барьер во втором и третьем варианте.
И вариант четвертый. Опять-таки связанный с провалом Льянса или предательством кого-то, кто знал обо мне и нашей дружбе, или еще какой утечкой информации из разведки Тугдоланта. Очередная проверка для меня. В нее укладывалось почти все, от Скользкой Кли, привлеченной для привлечения внимания и не ушедшей вопреки своему обыкновению, до приказа генерала составить ей компанию и крайне своевременного появления. И также крайне подходящее время и обстоятельства. Многочасовые переговоры, касающиеся Лефлана, вымотанность после них, магическая, физическая и моральная, и все тот же Старый Дол, ограничивающий силы и свободу. Предложи мне выбор, я бы остановилась на этом варианте, он оставлял надежду, что Райн жив и, может, даже спокойно работает где-то, если нашу работу можно назвать спокойной, а с проверкой я разберусь, и откуда слив прошел, выяснить попытаюсь. Было бы отлично, но в эту стройную схему не укладывалась одна деталь: многоцветная нить ментальной связи. Абсолютно не укладывалась.
От имеющихся в распоряжении скудных данных глупо ждать существенного результата, только такого, поверхностного и расплывчатого, не занявшего и половины короткой дороги до гарнизонной базы. Вторую половину я искала в памяти возможные упущенные детали, крошечные зацепки, все, что могло помочь. Лучше всего помог бы честный разговор с усачом из «Воя». Я бы у него спросила, кто он и что тут делает, и он немедленно выложил всю правду, без обиняков и экивоков. А генерал скромно постоял в сторонке, не мешая задушевной беседе. Прелесть же! Все взаимно довольны. Увы, как минимум одного, с таким раскладом несогласного, я точно знала. Сидел напротив и щеку мне глазами мозолил. Наверное, тоже ждал, что я без экивоков и обиняков поведаю ему… Много чего поведаю. Ждал он этого давно, с первого дня нашего знакомства, и при желании получить свои ответы мог в любой момент, умельцы задавать вопросы имелись не только в Черном корпусе. Мог, но не мог. Пока я ему была нужна. Пока не появится полноценно действующий переводящий артефакт или другая айша-переводчица, готовая сотрудничать с Киллитенсом. Вот тогда он спросит все, что уже спрашивал, но по-другому. А до той поры вынужден терзаться подозрениями и проявлять заботу о ценном кадре.
— Иси Эргон, у Вас двадцать часов на восстановление. Отправляйтесь спать, это приказ.
Раз «иси», с приказом можно немного поспорить, статус обязательного к немедленному исполнению он не имеет.
— Позволю себе отложить выполнение приказа, ис Сурдив. Одного сна для восстановления мне недостаточно.
Генерал бровями изобразил разом недовольство и удивление моим неподчинением. Изобразил. Прекрасно все понял. Это он за время переговоров успел десять раз неплохо так перекусить, в моем меню за прошедшие сутки пребывал лишь недопитый чай. Ждет, что выпрошу посещение гарнизонной столовой? Офицерское отделение в ней отделялось от солдатского тонкой перегородкой с односторонней заглушкой, слушать, о чем болтают рядовые, входило в обязанности командирского состава. Сегодня я бы тоже послушала. Не могла остаться без обсуждения стычка чернокорпа и Скользкой Кли, хотя бы узнала кто он, в их понимании и, возможно, реальности. Но нет. Нельзя. Нельзя не разочаровать ожидания недоверчивого начальства.
— Прошу разрешения в порядке исключения доставить обед в мои покои.
«Покои» применительно к помещениям отведенным под мое проживание звучали громко. Крохотная комнатушка, где едва умещались кровать, узкий шкаф и половина письменного стола, во второй своей половине стилизованного под камин гением неизвестного мастера, и прилегающие к комнате еще более крошечная ванная и довольно просторная прихожая. Но общение у нас великосветское, при дворе императора бываем как-никак, потому созерцаем и живем в покоях. Если не по Уставу.
Разочаровать генерала получилось. Как ни скрывал, а в глазах мелькнуло. Еще один плюс в пользу варианта с проверкой. И туда же его настоятельно-наставительное:
— Не стоит нарушать заведенные порядки и подавать дурной пример рядовому составу, майор Эргон. Принятие пищи в расположении гарнизона происходит строго в отведенных для этого местах. Выполняйте.
— Выполняю.
Продолжать его дразнить я не собиралась, отдан был приказ «спать», вот в том направлении и направилась, выбравшись из экипажа. Взбрести в генеральскую голову могло что угодно, кроме забывчивости. Догнавшее на середине пути: