У судьбы твои глаза
Шрифт:
– Не беспокойся об этом, – махнула рукой Полин и улыбнулась. Боже, эта женщина была святой. – Всё равно сегодня обсуждали новый триллер, а ты знаешь, что я их терпеть не могу.
Я с благодарностью сжал руку тёщи, зная, что она лукавит. Шкаф в её спальне был доверху забит детективами и триллерами, которые она покупала на распродажах или брала в библиотеке. Но она ни за что бы не позволила мне подумать, что я в чём-то виноват.
– Так Крис не злится на меня?
Словно в подтверждение, за спиной Полин раздалось радостное восклицание:
– Папа!
И дом наполнился тяжестью звуков. Костыли отбойными молотками
Мне посчастливилось стать отцом, но не посчастливилось увидеть, как сын выбегает встречать меня после работы. Как запрыгивает на руки и просит покружить его под потолком. Как бегает на заднем дворе, неуклюже пиная мяч и заливаясь лучезарным смехом. В этом доме смех вообще был редким гостем.
Сердце сжалось до размера горошины, когда в прихожую вышел мой сын. Шесть лет я наблюдаю его мучения, но каждый раз – как в первый. В домашнем костюмчике с Капитаном Америкой Крис выглядел намного младше своих шести. Густая копна каштановых волос, совсем как у его матери, взлохмаченным гнездом торчала во все стороны. Как мы не боролись, но он не давал отстричь их покороче – Крису нравились пышные завитки на макушке. Сегодня и впрямь был хороший день, потому что карие глазёнки за линзами очков горели радостью при виде меня.
– Привет, чемпион!
Сын не мог подлететь ко мне, но ничего в этом мире не помешает мне самому подбежать к нему и прижать к себе со всей любовью, на которую было способно моё разбитое сердце. Я чмокнул Криса в нос, отчего тот скривился, как маленький старичок. Ему казалось, что в шесть лет он уже достаточно взрослый для того, чтобы терпеть ребячливые поцелуи своего папаши.
– Как прошёл день? – С притворной радостью спросил я. Дни Криса, как и мои, были похожи один на другой. Круговорот коррекционных упражнений, занятий с дефектологом и медицинских осмотров.
– Миссис Вуд была недовольная. – Сказал сын, а мы и не подумали исправлять его ошибку. То, что он говорил, уже было подарком свыше. – Она ходила красная и пыхтела, как чайник, потому что ты опоздал.
– В понедельник я извинюсь перед миссис Вуд, и она больше не будет пыхтеть, договорились?
Крис кивнул, и у меня от сердца отлегло, когда на его детских щёчках проявились две ямочки от улыбки.
– Ты посмотришь со мной Молнию МакКуина?
– Конечно, дружок. Но с одним условием. Что ты съешь весь ужин.
– А десерт? Бабушка приготовила лимонный пирог. Мой любимый.
Глаза-блюдца воззрились на нас с наивностью, на которую способен только ребёнок. Разве можно отказать ему в кусочке лимонного пирога, его любимого, когда он так смотрит? Да я был готов скормить ему пирог целиком, лишь бы сын оставался таким же счастливым. Нечасто Крис лучился этим ярким светом.
– Ну, раз бабушка испекла твой любимый пирог, то мы съедим его, пока Молния МакКуин гоняет по гоночной трассе. А теперь беги на кухню, я скоро подойду.
Я чуть не прикусил язык, когда вырвалось это глупое «беги». Идиот! Мой сын никогда не побежит. Природа лишила его этой возможности. Но, хвала небесам, он этого даже не заметил и с довольным видом поковылял обратно за стол, перебирая костылями с похвальной проворностью.
– Миссис Вуд слишком сильно ругалась? – Спросил я Полин, когда Крис скрылся из виду.
– С учётом того, что ей пришлось задержаться на полтора часа дольше положенного, она была ещё очень даже мила. – Снисходительно ухмыльнулась тёща, но её лицо тут же беспокойно нахмурилось. – Но она просила передать тебе, что, если так пойдёт и дальше, она пойдёт к директору Миллсу. Её можно понять, – вздохнула она, видя моё недовольство. – Крис – единственный, кто остаётся в группе допоздна, а за сверхурочные ей никто не платит.
– Я переговорю с ней в понедельник. – Пообещал я. Нельзя, чтобы Криса выгнали из группы продлённого дня только потому, что мне приходится переделывать работу за криворукими отделочниками. – И впредь постараюсь не задерживаться.
Полин кивнула и ласково заглянула мне в самую душу. Что она там видела? Зятя-неудачника, у которого ничего не получается? Человека, который сломал столько жизней?
– Идём, Шон. Ужин стынет.
Или того, кто за эти годы успел стать её сыном?
Я яростно уповал на последнее, потому что не представлял, как справился бы со всем этим без Полин. Она была моей путеводной звездой, ангелом-хранителем и манной небесной. Она показала мне, какой заботливой и любящей должна быть настоящая мать. Какой крепкой и незыблемой может быть семья. Всё то, чего я был лишён в своём детстве.
Даже забавно, как близки мы стали с тёщей и тестем. Гораздо ближе, чем с родными отцом и матерью. Когда доктора выдали свой страшный приговор Крису, родители не протянули руку помощи, чёрт, да даже пальца не протянули. Отделались банальными «какой ужас!», «нам так жаль!» и продолжили жить своей размеренной, спокойной жизнью, в которой не было ни больниц, ни физиотерапии, ни горя. В которой не было меня и внука с детским церебральным параличом.
Когда деньги с моего счёта стали утекать, как вода из подтекающего крана, они перевели двадцать тысяч и посчитали, что это и есть та сердечная помощь, которую обязан оказать каждый заботливый родитель. Я не стал кичиться и взывать к гордости, отказываясь от этих двадцати штук. Всё до последнего цента пошло на залог за дом, который пришлось взять, чтобы оплатить медицинские счета. Страховка давно перестала справляться с чеками, которые каждую неделю приходили из больниц по всему штату, кабинетов физиотерапевта, невролога, ортопеда. Плюс расходы на медицинские осмотры, динамическую гимнастику, занятия с логопедом и дефектологом, укрепляющие массажи и группу продлённого дня, где приходилось оставлять Криса, потому что все мы работали, чтобы добыть хоть немного денег на жизнь.
Поэтому я ни секунды не раздумывал, куда перебраться, когда пришлось продать дом – в родительские апартаменты в Чикаго или кособокий домишко тёщи и тестя в Рочестере. В Чикаго было больше возможностей для реабилитации Криса, но здесь было больше любви и заботы. Как ни крути, а это, на мой взгляд, важнее продвинутых клиник и передовых докторов.
Полин и Уэйн приняли нас с распростёртыми объятиями. Отдали мне гостевую спальню и оборудовали детскую для Криса. Я еле сдержался, чтобы не расплакаться, когда увидел, что они переклеили цветочные обои и заменили мебель, потратив сбережения на функциональную кровать с ортопедическим матрасом и стол-трансформер, за которым их внук сможет с удобством делать уроки, когда подрастёт.