У врат преисподней ветрено…
Шрифт:
Очевидно, Корсо привык к шальным странникам, в особенности любопытствующим по поводу Огненного Шута. Решив сыграть роль, ошибочно предложенную ему Корсо, Алан посмотрел в пол.
— Ох, простите. А когда следующая?
— Послезавтра.
— Можно мне прийти?
— Добро пожаловать.
Алан повернулся, готовый отправиться обратно.
— Тогда и увидимся, — сказал человек без кожи.
Завернув за угол, Алан привалился к стене и постоял немного, прежде чем смог двигаться дальше. «Слишком много сегодня вечером неожиданных потрясений», — сказал
Едва к нему начало возвращаться самообладание, как вновь заработало любопытство. Что происходит? Насколько он видел и слышал, Огненный Шут с друзьями проводил какой-то лабораторный эксперимент, а Корсо, человека без кожи, оставили на страже заворачивать обратно любопытствующих.
Что ж, каждый имеет право на частную жизнь. Но любопытство переполняло его. Он начал возвращаться к пещере, когда тихий знакомый голос произнес:
— Неразумно. Если вы пойдете туда во второй раз, Корсо поймет, что вы не невинный малый, алчущий посвящения.
— Джаннэр! — прошипел Алан. — Что вы здесь делаете?
Но услышал лишь слабое шарканье и не дождался ответа.
Возможно, негр дал добрый совет. Не стоило навлекать подозрений, поскольку, если его обнаружат, то всякая возможность в будущем увидеть Огненного Шута будет исключена.
Он начал возвращаться к трапу. Но что за дела у Джаннэра на нижних уровнях? Собственные или Саймона Пауйса? Может быть, негр расскажет ему завтра, если Алану удастся найти предлог выйти из здания городской администрации и зайти в апартаменты деда.
Испытывая непонятное раздражение оттого, что видел так мало владений Огненного Шута и совсем не видел его самого, он наконец прибыл на шестьдесят четвертый уровень, доехал на быстрой дорожке до своей квартиры и лег спать, частично избавившись от былого приступа тоски.
Послезавтра он твердо решил побывать на «аудиенции» у Огненного Шута.
На следующее утро Алан медленно сосредоточивался только на делах службы. К тому времени, как он прибыл в здание городской администрации на Северной вершине, мысли его обратились к предстоявшему монтажу лифтов, которые городской совет счел необходимыми для ускорения пассажиропотока между уровнями.
Он вполне заслуживал должность заместителя главы администрации, однако вынужден был признать, что частично обязан своим положением своим семейным связям и тому образованию, на получении которого настаивал дед. Но работал он много, добросовестно, и начальник был им доволен. Закончив университет, он вот уже два года исполнял свои обязанности заместителя.
Он провел утро, наверстывая упущенное время, перед самым перерывом на обед Карсон, глава администрации, вызвал его к себе.
Карсон был худощавый мужчина с непримечательной внешностью. Подчиненные его очень уважали. Несмотря на всеобщее уважение, подбородок его всегда выглядел давно не бритым, а смуглое лицо — давно не мытым. Но от него сие не зависело. Стоило провести немного времени в его обществе, и первое впечатление неприметности быстро исчезало.
— Садись, Алан, — негромко сказал Карсон. — Я хочу знать, не смог бы ты на время оставить ту работу с лифтами и передать ее в ведение Селвина. Для тебя появилось кое-что другое.
Пауйс сидел и смотрел, как Карсон листает бумаги у себя на столе. Наконец начальник выбрал одну и подал ему.
Быстрого взгляда на документ, озаглавленный «Проект закрытия нижних уровней», Алану оказалось достаточно, чтобы понять: это тот самый план изоляции нижних уровней от верхних.
Так что Хэлен не ошибалась. У Саймона Пауйса действительно нашлось достаточно влияния на городской совет, чтобы провести в жизнь свои «предположения».
Карсон пристально смотрел на большой палец правой руки. Взгляда он не поднимал.
— Конечно, потребуется временное изменение пешеходных маршрутов, хотя хлопоты наши можно уменьшить, если работать ночью. Стоит заплатить сверхурочные, чтобы выполнить работу как можно скорее.
— И с наименьшим шумом? — колючим голосом осведомился Алан.
— Именно.
— Полагаю, совет об этом широко не объявлял?
— В том нет необходимости — на нижних уровнях больше никто не живет. Естественно, предусмотрены аварийные выходы, но их будут держать запертыми. Это не должно никого волновать…
— За исключением Огненного Шута! — Алан пришел в такую ярость, что с трудом сдерживался.
— Ну, разумеется. Огненный Шут. Мне думается, он найдет, куда деться. Возможно, вовсе покинет наш город. Подозреваю, у него и права-то нет здесь жить, если на то пошло.
— Но газеты, лазервидение, РЛД — а значит, и общественное мнение большей частью — все сочувственно относятся к Огненному Шуту. На его стороне — изрядная часть общества. Это даже не политический динамит, а политическая атомная бомба!
— Точно, — Карсон кивнул, все так же рассматривая свой палец. — Но мы не имеем отношения к политике, так ведь, Алан? Для нас это просто еще одна работа, причем не слишком сложная. И давай покончим с этим.
Алан взял врученные Карсоном бумаги и поднялся. Его начальник совершенно прав, но подчиненный не мог отделаться от ощущения личной заинтересованности.
— Я займусь этим после перерыва, — пообещал он.
Он вернулся к себе, сложил бумаги к себе в стол, поднялся на крышу здания городской администрации, взял такси и поехал через искусственные деревенские просторы Вершины к апартаментам своего деда, размещавшимся близ Солнечного дома на Южной вершине.
Но, добравшись туда, он обнаружил лишь Джаннэра и еще одного своего родственника — Денхольма Картиса, брата Хэлен.
Картис был одет с вызывающе дурным вкусом. Его платье служило ему выставляемым напоказ наступательным оружием. Его считали иконоборцем, нетерпимым к любым общепринятым догмам, и разумным, и нет. Над полосатой в горошек попоной, задрапировывавшей его тощее тело, возвышалась непоколебимая, чуткая голова — тяжелая пауйсовская голова со спокойными, многообещающими глазами, казалось, схватывающими все подробности и в то же время их презирающими. Глаза Картиса неотрывно смотрели в будущее.