У заставы Ильича
Шрифт:
Описание экспедиции с десятками восхождений, в том числе и по новым маршрутам, заняло бы много места. Скажу лишь, что походы по всем маршрутам закончились успешно, что всюду немецких товарищей встречали радушно и всюду они видели новую жизнь. Путешествие омрачали лишь недобрые вести из Германии: фашизм рвался к власти.
Трогательным было расставание с новыми Друзьями. И о том, сколь глубокими были эти чувства интернациональной солидарности, дружбы с коллективам завода "Серп и молот", говорит переписка, которая началась сразу. Немецкие друзья сообщали, что едва они сошли в Гамбурге с корабля "Яи Рудзутак" на берег, как сразу попали на митинг бастующих рыбаков, Для такого митинга не могло быть лучше материала, как рассказ о Стране Советов. Так участники поездки начали выполнять свое обещание-рассказывать о том, как на одной шестой земного шара строится новый мир.
К тому времени Валентина Громова выдвинули на работу в иностранный сектор общества пролетарского туризма и экскурсий. Вместе с новыми товарищами по работе он заботился о связях с немецкими друзьями: им посылали журнал "СССР на стройке", книги рассказов и очерков о жизни Советской страны. Когда к власти пришел Гитлер и над Германией нависли черные тучи, литературу стали переправлять через Чехословакию. Затем и эта связь прервалась.
Шли годы. Окончилась война, наступила пора послевоенного развития. И много раз в эти годы задумывался Валентин Васильевич Громов: где его немецкие друзья? Как сложилась их судьба? Сдержали ли они свое слово? Однако ведь нет никаких следов, не осталось в его руках никаких нитей. С чего начинать?
Как-то, перебирая свои бумаги, Громов обнаружил среди них декларацию. В документе говорилось о многом. Его авторы заявляли о готовности вести борьбу за создание единого фронта против фашизма и реформизма, против войны и интервенции - во имя защиты Советского Союза. Рабочий класс этой страны под руководством ленинской партии строит социализм, говорилось в декларации, и весь международный рабочий класс призван поддерживать первое в мире рабоче-крестьянское государство.
Поддержка должна носить реальный характер, и потому в декларации содержался отчет о том, как активисты Дрездена вербовали читателей рабочей прессы, как они собирали средства на поездку в Советский Союз, как давали отпор клеветникам. Не могло быть никаких сомнений в том, что авторы декларации - та самая группа, с которой Громов путешествовал в горах Кабардино-Балкарии. И бывший серпомолотовец, сохранивший навсегда любовь и уважение к родному заводу, решил пойти по следам давних друзей-интернационалистов. Он написал письмо в советское посольство в ГДР и получил короткий, но чрезвычайно важный ответ. Все участники экспедиции, говорилось в нем, остались верны своему слову. Ответ окрылил Громова - и вот он уже в Берлине, а затем в Дрездене. Здесь он разыскал Вальтера Заальфельда, Франца Рюге, Ханса Доната, Иоханнеса Дамме, Вилли Фациуса, Рудольфа Ланграфа. Читатель сам может представить, какими взволнованными были эти встречи спустя более чем сорок лет после событий, потрясших весь мир, когда самые высокие человеческие чувства подвергались суровым испытаниям.
– Сразу после возвращения из Москвы меня уволили,- рассказывал Валентину Громову Ханс Донат.- Год не мог найти работу, но не сдавался, читал лекции о вашей стране. В 1933 году, когда стало невмоготу, ушел в подполье. Через год меня арестовали, обвинили в государственной измене и посадили на четыре года.
В 1943 году Доната мобилизовали в штрафной батальон. Ему удалось установить контакт с итальянскими и французскими партизанами.
Не избежал застенка и Вальтер Заальфельд. В 1934 году его подвергли так называемому "охранительному" аресту. В 1939-1940 годах - снова тюрьма. Несмотря на репрессии, Вальтер не прекращал подпольную работу.
Рудольф Ланграф после прихода фашистов к власти неоднократно переходил границу Чехословакии.
– В обстановке дикого террора было особенно важно уберечь кадры от тюрьмы, уничтожения. И "красные скалолазы", пользуясь известными им тайными тропами в горах, переправляли друзей из Германии и спасли жизнь десяткам антифашистов. В Чехословакии их ждали друзья: Эрих Глазер, Ада Шиллер. У них хранились листовки, газеты, журналы, в том числе и те, которые посылал Громов. Так, на протяжении нескольких лет действовало "Объединенное общество скалолазов". Дорогой ценой платили антифашисты за свою верность Советской стране. Громову передали список: за годы фашизма 89 "красных скалолазов" были заключены в тюрьмы и лагеря; двадцать четыре из них погибли в фашистских застенках.
Если удалось разыскать альпинистов, рассуждал Громов, то почему невозможно найти участников первой группы, тех, которые работали на заводе, отказавшись от экскурсии и отдыха?
В архиве он обнаружил письмо, точнее, лишь небольшую записку. На конверте был штемпель Барселоны. Почему? Громов вспомнил: ведь один из участников бригады, Курт Абрахам, воевал в Испании в составе интербригады. Должны же его товарищи, если он даже погиб, знать о нем?! Дрезденские друзья понимали чувства Громова. После долгих усилий им удалось отыскать Тео Каутса - об этом, и получил сообщение Громов. Прошло еще некоторое время - и в адрес Валентина Васильевича вновь пришло письмо, теперь уже от самого Каутса:
"Все немецкие рабочие, служащие, коммунисты, социал-демократы и другие друзья первого рабоче-крестьянского государства, которые много лет назад посетили Советский Союз и о которых ты так заботился, никогда не забудут тех замечательных дней. Ты и другие товарищи помогли нам разобраться в закономерностях развития социализма в вашей стране..." Так писал Каутс. Он сообщил, что фашизм вырвал из их рядов немало замечательных людей. Курта Абрахама и его брата Хайнца Тео Каутс встретил случайно зимой 1933-34 года в одном из магазинов. Братья скрывались от полиции и находились в подполье. Тео договорился с ними о встрече, но в назначенный срок они не пришли, что-то им помешало. Только после войны Тео встретил Хайнца, но он ничего не мог сказать о судьбе брата.
Каутс дружески сообщил о своей семье, двух дочерях и сыне. Старшая дочь училась в Ленинграде и стала ветеринарным врачом. Возвращаясь к далеким воспоминаниям, Каутс писал "Никогда не забуду того заключительного митинга на заводе "Серп и молот". Не забуду, как все мы в едином порыве пели "Интернационал"..."
В один из осенних вечеров 1975 года в дрезденском Дворце культуры шел концерт. В зале, вмещающем почти две с половиной тысячи человек, царила атмосфера праздничности, воодушевления. Лишь только на сцене Дворца стали занимать свои места участники хора - четыре ряда певцов и перед ними группа музыкантов,- зал разразился аплодисментами.
Готовился выступать хор альпинистов, основанный еще в 1927 году. Председателя хора Курта Шлоссера фашисты зверски убили. В память о стойком борце хору присвоили имя Курта Шлоссера.
Среди самых почетных гостей на концерте был Валентин Васильевич Громов. Его встретили, как старого друга, с распростертыми объятиями. Немецким друзьям хотелось, чтобы Громов знал страницы истории хора. Ведь коллектив знаменит и своими революционными традициями и художественными достоинствами. В свое время, будучи хоровым отделением "Объединенного общества скалолазов", хор пел на вечерах, посвященных памяти Владимира Ильича Ленина, Карла Либкнехта, Розы Люксембург. Однажды на массовом митинге на велодроме выступил Эрнст Тельман, И ветераны хора - их осталось совсем немного - рассказали Громову о том, что они исполняли на этом митинге революционные песни.
– Посмотрите на наши награды,- обратились к Громову его друзья и показали несколько медалей ГДР, почетный знак общества дружбы ГДР-СССР, медали Болгарии, Югославии, различных художественных фестивалей. Естественным было желание хозяев поделиться радостями со своими друзьями, металлургами Москвы. Так давняя дружба нашла свое продолжение.
В понедельник мы работали в утренней смене. В выходной день печи и валы остывают. Для того чтобы металл шел без брака, все системы надо разопреть, привести в должную форму. Процесс этот деликатный, требующий от бригады, особенно от вальцовщика и сварщика, высокого мастерства, старания, знания всех капризов и валов, и печи, и металла.