Уарда
Шрифт:
Родители, получившие известие о смерти сына, с плачем падали друг другу в объятия. Старики в отчаянии рвали на себе волосы. Молодые женщины били себя кулаками по лицу и груди или бросались к писцам, чтобы своими глазами увидать в списке имена любимых, навеки вырванных из их объятий.
Там, где жалобы звучали всего громче, вертелся маленький человечек, который неустанно сновал от группы к группе. Это был Нему – карлик Катути.
Вот он остановился перед плачущей женщиной из зажиточного сословия, потерявшей мужа в последнем сражении.
– Ты умеешь читать? – спросил он. – Там наверху, на архитраве, начертано имя Рамсеса со всеми его титулами. «Дарующий жизнь» – именует он себя. Ну, да! Он хочет сказать этим, что умеет творить новое! Ну, конечно, вдов он умеет делать, когда посылает мужчин на смерть.
И прежде чем удивленная женщина успела ему ответить, он уже подошел к убитому горем старику и, теребя
– Во всех Фивах никто не видел более цветущих юношей, чем твои погибшие сыновья. Мори своего младшего голодом или изувечь его побоями, иначе и его потащат в Сирию. Ведь Рамсесу нужно много свежего египетского мяса для сирийских коршунов!
Старик, который до того со смиренной покорностью сносил обрушившееся на него горе, яростно сжал кулаки, а карлик, указывая на везира, сказал:
– Если бы он держал в своих руках скипетр, было бы меньше сирот и нищих на берегах Нила. Сегодня священные воды еще пресны, но скоро они станут солеными от тех слез, что льются на его берегах.
Казалось, везир тоже слыхал эти слова: он вдруг встал с трона и высоко воздел руки к небу, словно и его сразило горе.
Многие заметили этот его жест, и огромный двор огласился воплями отчаяния. Но это продлилось всего несколько минут, так как стражники уже очистили двор от людей, чтобы дать место другим, ожидавшим у ворот.
Пока вошедшие толпились вокруг писцов, Ани, окруженный свитой, снова спокойно и с достоинством уселся на троне, готовый принять просителей.
Ани было лет пятьдесят. Он приходился двоюродным братом фараону Рамсесу.
Рамсес I, дед царствующего фараона, свергнув законную династию, силой завладел царским скипетром. Родом он был из семитской семьи, оставшейся в Египте после изгнания гиксосов [ 82 ] и прославившийся при Тутмосе и Аменхотепе своими военными подвигами. После его смерти скипетр перешел по наследству к его сыну Сети, который, чтобы узаконить свое право на престол, женился на внучке Аменхотепа III – Туа. Она подарила ему сына, названного по имени деда Рамсесом. Этот наследный принц, чья мать была родом из законного царского дома, мог уже с полным правом претендовать на престол, ибо в Египте знатные семьи и даже фараоны вели свой род не только по мужской, но и по женской линии.
82
Гиксосы – воинственное кочевое племя (или, возможно, союз кочевых племен), населявшее Переднюю Азию и Аравийский полуостров. Эпоха нашествия гиксосов мало изучена из-за почти полного отсутствия исторических документов, относящихся к этому периоду истории древнего Египта. По мнению большинства советских египтологов, кочевые племена Передней Азии издавна совершали большие переходы в поисках новых пастбищ и воды, захватывая при этом огромные пространства. Естественно, что плодородная долина Нила всегда привлекала к себе этих кочевников, и египтянам приходилось сдерживать их натиск. Около 1750 г. до н. э. в Египте началось восстание крестьян и рабов. Это народное движение «бедных людей», длившееся много лет, резко ослабило государственную власть, и окружавшие Египет кочевые племена, воспользовавшись смутами, начали вторжение в долину Нила. Около 1710 г. до н. э гиксосы, видимо, при поддержке восставших рабов завоевали весь Нижний Египет, где продержались до 1560 г.
Сети провозгласил Рамсеса своим соправителем [ 83 ], чтобы тем самым устранить всякие сомнения в законности его права на престол. Юного племянника своей супруги Туа, будущего везира Ани, который был всего на два года моложе Рамсеса, он отдал на воспитание в Дом Сети и обращался с ним, как с родным сыном, в то время как все прочие члены свергнутой династии были лишены состояния или убиты.
Ани стал верным слугой Сети и его сына. Воинственный и великодушный Рамсес доверял ему, как родному брату, хотя отлично знал, что у него в жилах меньше чистой царской крови, чем у его двоюродного брата Ани. Считалось, что династия египетских фараонов происходит от бога солнца Ра, и фараон Рамсес мог гордиться столь высоким происхождением лишь по материнской линии, в то время как Ани принадлежал к царскому роду и со стороны отца и со стороны матери.
83
«Сети провозгласил Рамсеса своим соправителем…» – Сети I (согласно его надписи) провозгласил своего сына Рамсеса II своим соправителем еще при его рождении, что дало последнему право хвастаться в одной из надписей в Абидосе, что «царем он стал уже с пеленок». (Прим. автора.)
Однако Рамсес восседал на троне, крепко держа в руках скипетр, а его тринадцать юных сыновей на веки вечные обеспечивали его роду владычество над Египтом.
Когда после смерти отца, прославившегося своими военными подвигами, Рамсес отправился на север в поисках боевой славы, он назначил Ани, бывшего в то время правителем провинции Куш [ 84 ], своим везиром.
Нередко люди пылкого нрава переоценивают людей спокойных и выдержанных. Они не могут представить себя на их месте, не могут понять истоков их положительных качеств. Именно это и произошло с воинственным, пылким Рамсесом, когда выдержанный и бесстрастный Ани заставил его проникнуться к себе глубоким уважением.
84
Куш – автор ошибочно считает эту провинцию Эфиопией, в то время как в настоящее время точно доказано, что под страной Куш, первое упоминание о которой встречается еще в эпоху Древнего царства, подразумевалась Нубия.
Ани казался человеком, совершенно лишенным честолюбия и предприимчивости. Предложенный ему высокий пост он принял с величайшей неохотой. Кроме того, Рамсес не считал Ани опасным противником, так как тот, потеряв жену и ребенка, не имел наследников.
Он был немного выше среднего роста, с необычайно правильным, даже красивым, но вместе с тем невыразительным и малоподвижным лицом. Его светло-серые глаза и тонкие губы ничем не выдавали особенностей его натуры. Напротив, лицо его неизменно освещала кроткая улыбка; она бывала слабее или явственнее, имела множество оттенков, но ничто не могло полностью стереть ее с лица этого человека.
С ласковой приветливостью выслушал он жалобу одного землевладельца, у которого угнали скот для армии фараона, и заверил его, что поручит расследовать это дело. Ограбленный удалился с надеждой, но, когда сидевший у ног везира писец спросил, кому поручить выяснить, чем вызвано чрезмерное усердие чиновников, Ани сказал:
– Каждый должен нести тяготы войны – пусть все остается как есть.
Номарх Суана, расположенного на самом юге страны, требовал средств на постройку новых, жизненно необходимых для нома [ 85 ] дамб. Везир участливо и даже как будто с волнением выслушал его, а потом стал уверять номарха, что война поглощает все государственные средства, что касса пуста, но он готов пожертвовать часть своих собственных доходов – как они ни ничтожны, – чтобы уберечь от опасности пашни своего верного нома Суана, жителям которого он просит передать лучшие пожелания.
85
Ном – греческое название округа в древнем Египте. Первоначально ном состоял из сельских общин во главе с выборным старейшиной. После объединения Египта (ок. 3000 г. до н. э.) ном стал основной административной единицей, а правитель нома – номарх-наместником фараона. Каждый ном имел свой местный религиозный культ и сохранял известную хозяйственную обособленность. В ведении номарха находились финансы, суд и храмы, кроме того, он наблюдал за местными ирригационными сооружениями и командовал военными отрядами.
А когда номарх отошел, он тут же распорядился взять из казны внушительную сумму и от его имени послать ее просителю.
Среди разговоров с просителями он время от времени поднимался с трона и становился в позу человека, сраженного горем, чтобы показать несчастным, как глубоко он им соболезнует.
Солнце уже переползло через зенит, когда в толпе, окружавшей писцов, вдруг поднялось волнение, раздались громкие крики.
Множество мужчин и женщин сбежалось со всех сторон в одно место, и даже самые невозмутимые из фиванцев заинтересовались тем, что там происходило.
Дворцовая стража разгоняла кричавшую толпу, а отряд ливийских воинов вел какого-то арестованного к боковым воротам двора. Не успел этот отряд дойти до ворот, как их догнал писец, посланный везиром узнать, в чем дело.
Начальник ливийских воинов подошел к трону.
Весь дрожа от негодования, он доложил Ани, что маленький человечек, карлик госпожи Катути, уже несколько часов слоняется по двору, отравляя души людей мятежными речами.
Ани распорядился бросить этого «ослепленного», как он его назвал, в темницу. Но едва, начальник отряда удалился, он приказал одному из своих писцов, чтобы еще до захода солнца этот карлик был доставлен к нему.