Убери руки, малышка
Шрифт:
Остановилось.
– Хватит. Прости меня.
Мои ладони перехватывают его тяжелые пальцы. Он не позволяет больше до себя дотрагиваться.
Но я хочу!
Черт, я так хочу! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!!! Хотя бы один раз! Пожалуйста…
Наверно, я это шепчу.
Наверно.
Не знаю, все заволакивает слезами. Я неопытна. Я не умею уговаривать мужчину на секс!
Не
Опять наклоняюсь к его губам, страшным, обожженным и смело обхватываю их своими. Стараясь не навредить, не причинить боли.
И , наверно, в губы шепчу это свое «пожалуйста».
Потому что ладони его ослабевают, и мои пальцы продолжают исследование.
И губы следом за ними.
Опять ниже, ниже, к груди, заросшей волосом, к животу, плоскому, красивому… Он подрагивает от моих прикосновений. Так волнующе.
Ниже.
Смело оттягиваю резинку штанов, замираю, разглядывая.
Он… Он большой. Я уже насмотрелась в больнице всего. И этого тоже. И есть с чем сравнить.
Он красивый. Ровный, крупный. И очень твердый. Это же хорошо? Да?
Я трогаю его ладонью, провожу вверх и вниз, обнажая розовую головку.
Петр наблюдает за мной внимательно и коротко вдыхает воздух. Грудь резко поднимается и опускается. И, словно в такт движению легких, подрагивает член в моих пальцах.
– Малышка… Хватит уже. Все. Я понял. Убери руки. Убери руки, малышка…
Его мольба – это отдельный виток удовольствия для меня. Настолько сильный, что внизу живота уже не больно. Там уже ломит. Так, как когда я сама себя к финалу подвожу, лежа по вечерам в маленькой каморке у больничной столовки, где живу после пожара. Я думаю о нем, когда это делаю. О его губах. О его глазах. О том, как пахнет его тело.
И сейчас – это моя сбывшаяся мечта. Фантазия наяву. Мне неважно, что будет дальше. Мне нужно его.
Сильно. До безумия. До дрожи во всем теле.
– Пожалуйста… - тихо шепчу я, прежде чем обхватить его губами.
И это одновременно невероятно бьет по ногам, ослабляя их, заставляя ухватиться за кровать, а его стон, сладкий, мучительный, отдается дрожью по коже.
Он… Вкусный. Везде. И там тоже. Я жадная. Я хочу по-максимуму использовать отведенные мне минуты
И потому не медлю. Пробую, сначала языком по кромке уздечки, отслеживая реакцию на свои действия.
Так? Так правильно? Да? Нравится?
И, судя по тому, как жадно он смотрит на меня, как сжимает кулаки, добела, до голубизны даже костяшек, ему все нравится. Очень нравится.
Я аккуратно прихватываю головку, впускаю в рот.
– Ниже, малышка. Возьми глубже.
Голос, прерывистый, взгляд, единственное, что есть живого на обожженном лице, темный и горящий.
Я - послушная девочка. Я все делаю так, как он говорит.
Беру глубже, насаживаюсь, до горла, до спазмов. Вверх и вниз. Несколько раз.
А потом на затылок ложится тяжелая ладонь.
Прихватывает за волосы, задает темп.
Он дышит тяжело, шепчет что-то, но я не слышу. Я полностью поглощена своими ощущениями.
Мне неудобно. Потому что он не жалеет. Властная рука не дает свободы, не позволяет вздохнуть полной грудью, горло сокращается. Потому что он и в самом деле большой. И это тяжело.
Мне горячо. Везде, во всем теле, остро-горячо просто от осознания того, что происходит. Его запах бьет в голову так, что напрочь отключает любую мыслительную деятельность. Я и не думаю. Я тону. Я просто задыхаюсь.
Мне сладко. От его голоса прерывистого, от его вкуса, от того, что ему нравится! Ему нравится то, что я делаю! Он – мой. Хоть на краткое мгновение, но мой. И одно это добавляет такой процент сладости в ощущения, что хочется зажмуриться и покатать их на языке, как конфетку.
Я уже думаю, что все скоро кончится, слишком он напряжен, слишком тяжела рука, слишком напористы движения…
Но неожиданно меня отпускают.
Я приподнимаюсь, смотрю удивленно.
Что такое? Я что-то делала не так? Ему не нравится?
Но руки грубо тянут вверх, силой сажают на живот.
Я седлаю его, как норовистого жеребца, и сейчас Петр наверняка ощущает голой кожей, насколько мокрые у меня трусики. Насколько я его хочу.
– Малышка… Красивая такая… - шепчет он, завороженно разглядывая меня.
А я удивляюсь. Я? Красивая? Я???