Убери руки, малышка
Шрифт:
Пальцы опытно скользят под халат, отгибают кромку белья. И сразу ныряют вглубь.
Ах! Я невольно закатываю глаза.
Хорошо! Боже, как хорошо!
Мне никогда никто не делал ничего подобного. Я вообще с мужчиной не была! И не знала, что можно так… Руками…
– Мокрая какая… Садись на меня, малышка…
Я не задумываюсь. Правда. Вообще
Потому что надо.
Единственное, о чем думаю, это только , чтоб не понял, что у меня не было никого. Потому что тогда прекратит. И я умру сразу.
Сползаю ниже, по пути целуя грудь, трогая безудержно все, до чего могу дотянуться. Эта тактильность необходима, она – дополнительное удовольствие, усиливающееся в геометрии.
Копошусь с бельем, хорошо, что эластичное, легко отогнуть.
Он не мешает, смотрит жадно, гладит меня по бедрам, широкие ладони забираются к животу, мимолетно касаются клитора. Я каждый раз вздрагиваю, когда он это делает.
– Зажигалка какая, малышка… Тебя только пожарный потушит…
А потом он приподнимает меня, легко, словно я – невесомая, и мягко насаживает на себя.
Я замираю. Потому что больно. Это очень больно! Но я умею терпеть. Главное, чтоб не догадался! Не прекратил!
Он хмурится, оглядывает меня темно, горячо.
– Маленькая какая… Сколько мужчин было у тебя?
Я молчу. Пусть не догадается!
– Малышка… Пиздец, хорошо… - выдыхает он.
Хорошо? Ему хорошо? Не догадался?
Я запрокидываю голову и решительно двигаю бедрами. Насаживаясь разом и до упора.
Слезы брызжут из глаз!
Господи, как больно! Больно!
Но руки на бедрах по-прежнему тяжелы, резкий судорожный стон:
– Сука… Кайф какой! Да!
Не догадался.
Хорошо.
Встряхиваю головой, чтоб волосы упали на лицо, упираюсь ладонями в твердый живот. И начинаю двигаться. Стараясь не особо насаживаться, скорее менять угол проникновения. Это непросто. Это только в эротических фильмах изысканно. А на деле – тяжело.
Но я терплю. Потому что ему нравится. Потому что он смотрит на меня, выдыхает, гладит без остановки, шепчет:
– Да, малышка, да… сука, как хорошо-то… Ни с кем такого… да, малышка…
Эти слова, эти движения снова разжигают меня. И та тянущая боль, которая утихла, сменившись другой, жесткой болью первого проникновения, возвращается.
И побуждает двигаться все сильнее и размашистей. Я не могу остановиться! Я не хочу останавливаться!
Я хочу, чтоб он смотрел, чтоб говорил, чтоб трогал…
Я хочу, чтоб это продолжалось вечно.
– Малышка, давай , вот так, так, так, так, так!
Он закрывает глаза, выгибается, сжимает меня до синяков и кончает.
Я еще чуть-чуть двигаюсь, продлевая ему удовольствие, замедляясь постепенно.
Выдыхая.
6.
Руки тянут меня выше, укладывают на грудь.
Петр запускает пальцы в волосы на затылке, лениво и мягко сжимает, поглаживает.
Он еще во мне, я чувствую, как влажно все внизу, как неудобно.
Но это такие пустяки по сравнению с произошедшим… Такая ерунда.
Приподнимаюсь, мягко целую грудь. Смотрю в глаза, боясь поймать… Что? Равнодушие? Наверно.
Но равнодушия нет. Есть невероятная нежность, внимательность и ласка.
На меня так не смотрели никогда. Это новое чувство.
Господи, он – мое сплошное новое в этой жизни! Перемены к лучшему!
– Как ты, малышка?
– Хорошо.
– Спасибо тебе.
– За что?
– За это.
Я еще приподнимаюсь, провожу пальцами по обожженным губам, по щеке:
– Ты красивый.
– Ну да, конечно… - хрипит он и пытается увернуть лицо от моих прикосновений.
Но я умею быть настойчивой, ты же в курсе теперь?
Возвращаю пальцы обратно.