Убей для меня
Шрифт:
– Хорошая мысль. Ты жену Гренвилля не видел?
– Если она была в доме, то уже поздно. Зак и остальные члены группы здесь с 17 15. Они наблюдали за всеми подъездными путями.
– Ладно. Значит, бомбу подложили между 13 38 и 17 15 часами.
Пит, наморщив лоб, смотрел на Люка.
– Почему 13 38?
– В это время Гренвиллю кто-то позвонил. Этот кто-то, как мы думаем, мог быть его партнером. В четверть шестого в прессу еще не просочилась новость, что Гренвилль мертв. И только партнер Гренвилля мог знать, что тот не покинул бункер вместе с остальными.
–
– А то, что покажи свою голову медикам. Я возьму руководство на себя. В десять совещание у Чейза. Если все будет нормально, приходи, если нет, позвони. – Люк сочувствующие пожал плечо Пита и направился в сторону Коркрейна и начальника пожарных. Оба подошли к Люку.
– Я приехал, как только услышал по рации, что запросили скорую и пожарных, - сообщил Коркрейн.
– Спасибо. Я вам очень признателен. – Люк обратился к командиру пожарных, - я агент Пападопулос, ГБР.
– Старший инспектор Трамбелл. Мы тушим огонь извне. Из-за взрывов я не рискнул отправлять внутрь своих людей. Не хочу, чтобы они зацепили дополнительные провода.
– Значит, это все-таки бомба? – спросил Люк. – Взрыв с помощью проводов?
– Ваши пожарные эксперты смогут определить точнее. Я видел, что на внутренней дверной ручке болтается провод метров трех-четырех в длину. Скорее всего, конструкция довольно-таки незамысловатая. Открываешь дверь, тянешь за провод, и бомба взрывается. Кстати, когда мы приехали, огонь внутри был довольно равномерным. Бьюсь об заклад, что парни найдут остатки катализатора.
– Хорошо. Послушайте, Гренвилль был женат. Вообще-то мы не думаем, что его жена находилась дома.
– Да, Хайвуд тоже об этом говорил. – Трамбелл через плечо покосился на пожар. – Но если… - Он покачал головой. – Я не могу туда кого-то посылать. Риск огромен.
Словно в подтверждение его слов вдруг раздался страшный грохот. Все инстинктивно пригнулись. Исключение составил лишь Трамбелл. Он поднял рацию и, выкрикивая на ходу команды, побежал к дому.
– Кажется, рухнула крыша, - заметил Коркрейн.
И все связи с партнером Гренвилля оказались погребенными под горой мусора.
– Проклятье! – выругался Люк.
Коркрейн указала головой на проезжую часть, где только что остановились два мини-вэна телевизионных каналов.
– Стервятники учуяли запах падали.
– Это нам совсем ни к чему, - пробормотал Люк. – Спасибо, что приехали. Я знаю, что Даттон не относится к зоне вашей юрисдикции.
Коркрейн неловко повел плечами:
– Да, не относится. Но я подумал, что вам может понадобиться любая помощь. Ни для кого не секрет, что в полиции Даттона… творится хаос.
Люк чуть не расхохотался.
– Если учесть тот факт, что шериф и его заместитель мертвы, то это еще мягко сказано.
– Если вам понадобится дополнительные силы, позвоните мне. Не хочу нарушать ничью юрисдикцию.
– Спасибо. Полагаю, в данный момент губернатор вновь займет пост шерифа, и
Коркрейн окинул телевизионщиков мрачным взглядом:
– Значит, просто оцепите квартал.
– В этом можете не сомневаться.
Люк отправил репортеров назад, взывая к их здравомыслию, и просьбой не мешать работать спасателям. Он молча выслушал все оскорбления, в тайне гордясь собой, что не сделал ни одного замечания, о котором впоследствии пришлось бы пожалеть. Люк выставил полицейское оцепление, и в этот момент его телефон зазвонил.
Наморщив лоб, он уставился на телефонный код 917. Наконец до него дошло, что это манхэттенский номер Сюзанны. Только бы девушка не умерла. Люк посмотрел на руины, которые остались от дома Гренвилля. Возможно, эта девушка единственная, кто мог бы им помочь.
– Сюзанна, что случилось?
– Девушка очнулась. Она не может говорить, но она очнулась.
– Спасибо. Приеду, как смогу.
Риджфилд Хаус,
пятница, 2 февраля, 20 часов 45 минут
– Сейчас повеселимся, Эшли, - заявила Рокки, открывая дверь, - мистер Хейнс уже ...
– Рокки остановилась как вкопанная. Шок от увиденного на мгновение лишил ее рассудка. И тут же ее обуял гнев. Она накинулась на девушку, которая в позе эмбриона лежала на полу.
– Что, черт возьми, ты наделала? – зашипела Рокки, хватая Эшли за остатки волос. – Проклятье, что ты наделала?
Прокушенная губа Эшли все еще сильно кровоточила, кода головы тоже весь в крови, особенно в тех местах, где залысины были размером с серебряный доллар. Эта чертова сучка повыдирала себе волосы!
В глазах Эшли стояли слезы, но она ужасно гордилась собой.
– Он ведь хотел блондинку? А такой он меня захочет?
Рокки ударила Эшли с такой силой, что та головой ударилась о пол.
– Эй! Что ты делаешь? – Бобби стоял в дверях. – Проклятье! Вот ведь дерьмо!
Рокки, тяжело дыша, сверху вниз уставилась на девушку.
– Она повыдирала себе волосы. Мы не можем ее в таком виде предлагать Хайнсу.
– Тогда ему придется выбирать из тех, кто есть. – Бобби рассвирепел. Эта вспышка ярости означала лишь одно, за все придется расплачиваться Рокки.
– Хочешь, я отдам ее охранникам?
Бобби, прищурившись, смотрела на Эшли.
– Не сейчас. Я хочу научить ее повиноваться, но, чтобы она при этом оставалась относительно невредимой. Пусть посидит в дыре. Без еды и воды. Побудет там, внизу, пару дней и научится вести себя прилично. Когда вытащишь ее обратно, побрей ей башку. Будет ходить в парике. Все рок-звезды ходят, а наши девки, чем хуже? И еще, Рокки, позаботься о том, чтобы у нас появилась парочка блондинок. И как можно скорее. Хейнсу я сегодня пообещал одну, но теперь, наверное, придется делать ему скидку. Но в следующий раз я смогу ему предоставить то, что он просит. Через него мы получаем четверть наших заказов.