Убей меня завтра
Шрифт:
В таком стиле продолжалось и дальше, а так как я не люблю волноваться, когда у меня полный желудок, я направил свои мысли на профессора Ирвина, который сейчас, наверное, усердно трудится в поте лица своего, чтобы составить спектрограммы тринадцати голосов.
Я зашел к нему на обратном пути, и он обещал мне позвонить ближе к вечеру, если у него к этому времени будут какие-нибудь результаты. И пока я слушал краешком уха Кервина Стефенса, я незаметно уснул.
Сон мне приснился совсем неприятный. Я вновь
Прошло еще какое-то время, прежде чем я установил, что сирены эти были не сигналы моего мозга, а звон будильника. Я поставил его на шесть часов, чтобы не прозевать звонка профессора Ирвина.
Вместе со звонком будильника я услышал, как кто-то стучит в дверь. Сперва я подумал, что это Блютгетт нашел меня и явился, чтобы стереть в порошок. Я еще недостаточно проснулся, чтобы решить, как я могу этого избежать, а вообще мне просто больше всего хотелось перевернуться на другой бок и снова заснуть.
— Мистер Скотт, вы дома? Это я, Арти Кац.
Я открыл ему дверь.
— Мистер Скотт, я только что видел кое-что, что вас наверняка заинтересует.
— Вот как?
— Когда я хотел поставить на стоянку «линкольн» одного из постояльцев, я обратил внимание, что кто-то проявлял излишнее любопытство к вашему «кадиллаку».
— Это действительно интересно, — сказал я, — и может оказаться для меня очень важным. Я протянул ему зелененькую.
— Большое спасибо, — сказал он. — Но этот человек настолько был любопытен, что это буквально бросалось в глаза.
— Ты можешь описать мне этого человека, Арти?
Он улыбнулся, но я не понял, что тут смешного.
— Это очень просто, — сказал он. — Огромный такой детина! Настоящий великан…
— Как, как?
— Ну, возможно, я немного приукрасил, мистер Скотт. Я еще не видел человека, который был бы так широк в плечах…
— Я должен точно знать, каков он, Арти. Может он не тот, на кого я думаю… Я присел.
— Почему вы сели, мистер Скотт? Вам что, плохо?
— Совсем нет. Почему ты так решил?
— Может быть, принести вам воды?
— Не надо… Дай мне подумать… О чем шла речь? Ах да, о парне высотой в два метра десять сантиметров. Да, и ты должен описать мне его подробно, чтобы я его не спутал с другим, Арти. Какого цвета у него волосы?
— У него вообще нет волос.
— Как так?
— Нет, и все. Голова у него такая же голенькая, как яйцо.
Я вздохнул и сразу показался себе маленьким и ничтожным.
— Это он! — я снова вздохнул. — Двух таких чудовищ, как этот Блютгетт, быть не может!
— Блютгетт?
— Да.
— Прошлой ночью он пытался вас убить?
— Да. И
— Но вы этого не позволите, мистер Скотт? Могу биться об заклад…
— Арти…
— …что вы его разберете по косточкам. Но вы должны поспешить, мистер Скотт, иначе вы его не поймаете.
— Ах, Арти, ты уже достаточно взрослый для того, чтобы понять некоторые премудрости жизни. И кое с какими я с тобой поделюсь, которые я уже приобрел в процессе жизненного опыта. Как ты думаешь, кому это поможет, если я разберу этого человека по косточкам?
— Ну, ведь он пытался вас убить…
— Да, конечно! И это было совсем нехорошо с его стороны. Но чистое насилие — это орудие дикарей, не так ли? Зачем человеку дан мозг? Зачем человеку дан ум? И что я докажу, если расправлюсь с Блютгеттом? Только то, что я сильнее его, не правда ли? А мне это совсем не нужно. Я должен его перехитрить.
— Перехитрить?
— Да. Это гуманнее и честнее.
— Но как?
— Ну…
Это был умный вопрос. Как мне перехитрить Блютгетта? Ведь для этого я должен сперва его поймать. А как поймать слона?
Я заметил, что Арти смотрит на меня с сомнением. Я подумал, что мои акции в его глазах немного понизились. Самоуверенным движением руки я отпустил его, а когда он ушел, я вздохнул еще раз:
— О, Блютгетт, и почему из тебя не сделали двух человек!
Наконец я поднялся, вышел из номера и потихоньку прокрался к стоянке машин при отеле. Я довольно быстро обнаружил Блютгетта, но выждал еще пять минут, поскольку посчитал, что он, возможно, пришел не один. И лишь после того, как я убедился, что неправ, я перешел к атаке.
Блютгетт сидел в сером «крайслере», который он поставил таким образом, чтобы следить за моей машиной, что даже не заметил, как я подошел к боковому окошечку его машины.
— Пушка заряжена, Блютгетт, и тебе достаточно сделать одно неосторожное движение, и я выпущу в тебя всю обойму. — Он даже не вздрогнул. — Дуло кольта направлено как раз тебе в ухо! — Его взгляд продолжал покоиться на моей машине, но на этот раз он процедил сквозь зубы грязное ругательство, которое я не решаюсь здесь привести, а потом медленно повернул свою голую черепушку, и я увидел его печальные глаза.
— Я же знал, — сказал он, — знал, что все выйдет вкривь и вкось.
— Где твои сообщники?
— Таковых нет. Я один.
— Этому я поверю только в тот день, когда ты пойдешь в балетную школу, Блютгетт. Сколько у тебя сообщников и где они спрятались?
— Честное слово, я один, — ответил он. Он пожал плечами, и машина подозрительно закачалась. — Я хотел с тобой расправиться, Скотт, и приехал один.
— Почему?
— Потому что ты пристрелил Фрэнки, — тихо сказал он.
— Франкенштейна?