Убить футболиста
Шрифт:
— Я тебе спрошу, — грозно нахмурил брови Петрович. — Ты лучше скажи мне — бабу свою грудастую убрал?
— Угу, — пробурчал Громов, а сам с трудом сдержался, чтобы не улыбнуться. За десять минут до оперативки он действительно снял заморскую красавицу со стены, а на ее место водрузил портрет бывшего премьер-министра Индии Индиры Ганди.
— Гляди, я ведь проверю, — погрозил Громову пальцем шеф и вновь склонился над ориентировкой.
Наконец, поставив на ней свой заковыристый автограф, Петрович протянул документ Громову и сказал:
— Можно для солидности поставить еще подпись заместителя начальника МУРа.
Но Громов в ответ небрежно махнул рукой.
— Не надо. Во-первых, времени сколько уйдет, пока эту подпись раздобудешь, а во-вторых, толку от
Петрович в ответ кивнул, видимо, целиком и полностью соглашаясь с невеселым выводом своего подчиненного. Он был прекрасно осведомлен, как работают «на земле» с ориентировками, идущими из главка. Лет десять назад, когда органы внутренних дел работали в слаженном режиме, шансов отыскать в многомиллионном городе человека было девяносто из ста. Теперь они были равны нулю, разве что какая-нибудь случайность порой не приводила к положительному результату. Вот на такую случайность в глубине души Громов и надеялся. Хотя по большому счету всегда был приверженцем железного постулата: хорошего опера ноги кормят.
После того как Громов отнес ориентировку в канцелярию, он собирался возобновить прерванные вчера вечером поиски участкового из 123-го отделения, однако внезапная встреча в коридоре управления с опером из 6-го отдела, специализирующегося на борьбе с незаконным оборотом оружия и взрывами, Николаем Яковенко внесла неожиданные коррективы в его планы. В коротком разговоре с ним Громов узнал, что необходимый ему человек из 6-го отдела — Павел Шкляревский, которого он хотел подробно расспросить о «черных следопытах», в данный момент торчит на своем рабочем месте, и решил немедленно его навестить. Таким образом поиски участкового вновь пришлось на время отложить. В тот момент Громов еще не знал, что буквально в эти минуты дежурный 123-го отделения милиции настойчиво накручивал диск телефона, с тем чтобы самому выйти к нему на связь.
К своему коллеге из 6-го отдела Громов шел со смешанным чувством. Дело в том, что благодаря стараниям предыдущего начальника МУРа отношение коллег из других отделов к операм из «убойного» заметно ухудшилось. Бывший начальник МУРа сделал из «убойного» отдела настоящую священную корову, заставляя все управление сдувать с нее пыль и петь ей дифирамбы. Практически все выдвиженцы на высокие должности в управлении были из этого же отдела. Естественно, такое положение вызывало ревность со стороны сотрудников других подразделений, которые пахали на общее дело не менее интенсивно, а почти все лавры доставались любимчикам начальника управления. В итоге страдало в первую очередь дело. Высокое начальство заварило эту кашу, перессорило оперов, и теперь, чтобы получить необходимую консультацию у своих коллег из другого отдела, тому же Громову приходилось лишний раз ломать голову над дилеммой «выгорит — не выгорит».
К счастью, оперуполномоченный 6-го отдела Павел Шкляревский, в кабинет которого пришел Громов, пребывал в отличном настроении и встретил своего коллегу из конкурирующего подразделения по-домашнему тепло. Аккурат к приходу Громова в массивной кружке, куда был опущен кипятильник, закипела вода, поэтому на свет была извлечена, помимо баночки кофе «Пеле» и пачки печенья «Юбилейное», и вторая чашка для гостя. Так, за кофе с печеньками, и протекала их беседа.
Громов без всяких предисловий изложил коллеге суть своей проблемы, ссылаясь на данные, которые выложил ему Дима Вяземцев: мол, в деле об убийстве фигурирует пистолет «ТТ» времен войны, который все это время лежал в земле. Недавно ствол нашли, подлатали и пустили в дело. Отсюда следуют вопросы: какова сегодня ситуация на рынке нелегального вооружения и есть ли шанс найти хозяина такого пистолета?
— Если бы не было шанса, ты бы ко мне не пришел, — загадочно улыбаясь, ответил гостю хозяин кабинета. — Ты не скромничай, кушай печеньки, а я введу тебя в курс дела. — И Шкляревский подвинул ближе к гостю пачку с печеньем. — Как я понял, тебя интересуют «черные следопыты»? Ушлый, скажу тебе, это народ. Наловчились торговать от мелочевки до крупняка — влегкую загоняют танки, самолеты, грузовики, артиллерийские орудия. Причем иные части техники стоят больше, чем все изделие целиком. К примеру, двигатель от немецкого «Тигра» тянет на сумму, большую стоимости самого танка.
— Паша, я понимаю, что в наше время можно продать и вывезти за кордон все, что угодно, даже Мавзолей, но все же интересно — каким образом это удается сделать «следопытам»?
— Способов много, и денег на это дело они не жалеют. Правда, на каждом этапе существует своя такса. К примеру, чтобы разжиться информацией о том, где могут находиться «железки», им приходится входить в тесный контакт с местным населением. Для этого достаточно ящика дешевой водки. А вот контакт с властями обходится дороже. Если надо достать из какого-нибудь болота танк или самолет, «следопыты» идут в ближайшую войсковую часть и договариваются с командиром о помощи. За две-три штуки долларов тот отрядит им в помощь своих хлопцев, и «железка» будет поднята на поверхность за пару часов. То же самое и с администрацией области. Дело в том, что практически во всех приграничных областях России при местных органах власти существуют комитеты, контролирующие деятельность поисковых групп. Чтобы получить разрешение, нужны опять же денежки, а также официальная «крыша». Но «черные следопыты» и это препятствие обходят легко — договариваются со своими коллегами из легального бизнеса, то есть с официально зарегистрированными поисковыми отрядами.
Когда и этот этап пройден, начинается самое интересное — вывоз раритета за рубеж. Здесь «следопытам» опять необходима легальная «крыша». Дело в том, что в 95-м в России был принят закон о раритетной технике, из которого следует: чтобы вывезти за пределы родины старенький танк или самолет, необходимо иметь на руках заключение специально созданного технического комитета при Министерстве культуры. Этот комитет дает разрешение на вывоз только в том случае, если налицо обмен экспонатами между музеями. И «следопыты» вновь используют «смазку» — заручаются поддержкой какой-нибудь из военных фирм, имеющих разрешение от Министерства обороны на вывоз вооружения.
— И как же вывозят — целиком? — с аппетитом дожевывая очередное печенье, спросил Громов.
— В основном по частям. При этом в бумагах отмечают, что перевозят металлолом.
— Короче, таможня хлопает ушами?
— Не всегда, юноша. Недавно был любопытный случай с нашими коллегами из одного областного УВД. Они совершенно случайно нашли немецкий танк, заныкали его и решили продать одному коллекционеру из Германии. Нашли фирмача-вояку, который выдал им соответствующий документ на право вывоза, и привезли раритет на вокзал. Однако таможенники сработали четко и вызвали настоящих специалистов из Центрального музея Великой Отечественной войны. Те, естественно, танк завернули. Теперь он стоит у них.
Шкляревский замолчал и впервые за все время разговора потянулся к уже изрядно успевшей похудеть пачке с печеньем. Отправив аппетитный кусок в рот, он сделал несколько глотков из чашки и продолжил беседу:
— Что касается рынка оружия, то здесь ситуация тебе известна. Те же пистолеты раньше пользовались большим спросом, причем практически все разновидности. Но теперь рынок завален дешевыми китайскими стволами и целенаправленно искать оружие и продавать его «черным следопытам» стало менее выгодно. Вот почему в подавляющем большинстве убийств фигурируют «тэтэшники», не бывшие до этого в употреблении. Взять хотя бы нашу Москву. Каких-то семь-восемь лет назад наша братва в своих разборках не гнушалась применять трофейные «наганы», ППШ и даже винтовки Мосина. Но теперь ситуация изменилась. Только за последние пару-тройку лет мы изъяли у бандюков очень много «тэтэшников», которые имеют восьмизначные номера без буквенных обозначений, начинающиеся с цифр 300. Эти пистолеты были выпущены в Китае в середине пятидесятых и все это время находились на складах. В начале девяностых их закупили для стран Балтии, но там они оказались ненужными и их отправили в Россию. Здесь часть из них оказалась в руках киллеров, а часть нам удалось изъять.