Убить и умереть
Шрифт:
И все шло, вроде бы, последнее время как по маслу. Преступность в Москве упала до минимума, по сравнению с десятком последних лет. Президент доволен был, старая хитрая жопа!
Надо же опять этому Ивану вмешаться! Устроил спектакль! Спровоцировал красных! Те тоже упертые, как бараны! Беспомощные же как дети, право слово, а туда же – пистолетами махать. Уроды!
Теперь вот банкира хлопнули. И не рядового, а руководителя второго по значению в России банка. «Интегралбанк» – это вам не хрен собачий! Кто? Зачем? Почему? Вопросов куча и ни одного ответа!
Неонов, конечно, многим мешал,
«Охранять надо было лучше, козлы! – выругался Никитин в адрес неизвестных ему людей. – Рвите теперь волосы на своих задницах!»
В управлении на Лубянке он прежде всего вызвал Герасимова и потребовал доложить ему – что предпринято для поимки Ивана Марьева. Это первое. И второе – кто обращался за разрешением на отстрел Неонова, выдавал ли Герасимов такое разрешение, и сколько ФСБ за него было заплачено?
Герасимов заюлил. Они из кожи вон лез, рассылая по всей москве фотографии Марьева и заставляя осведомителей бегать с высунутыми языками, выспрашивая, не появлялся ли Иван в поле зрения какой-нибудь группировки? Но никакого следа нем было. Как сквозь землю провалился.
Герасимов подозревал, что Иван отлеживается где-нибудь в укромном месте. Но это означало для него только одно – что приказ генерала разыскать Ивана Марьева, он выполнить не сможет.
Поэтому он долго перечислял места, в которых Марьев, как установлено абсолютно точно – не появлялся. Никитин, наконец, не выдержал пустой генкиной болтовни и сказал зловеще ровным голосом:
– С этим ясно. Переходи ко второму вопросу.
Генка Герасимов отлично знал, что Никитин любит материться и ругаться на своих подчиненных, что человек он вообще – не выдержанный и нервный, и если он оговорит так спокойно, значит, внутри все у него кипит от раздражения. Значит, получил по первое число сам и теперь выльет все, что в него влили, на первого, кто попадется под руку. А попался именно он, Герасимов.
Генка вздохнул и доложил коротко и четко:
– По поводу председателя совета директоров банковского концерна «Интегралбанк» никто к нам не обращался, разрешение на его ликвидацию не выдавалось, не заплачено за него ни доллара.
– Как это – не обращался? – возмутился Никитин. – Да вы что тут охренели все?
– Я запросил все три зоны Москвы, – перебил его Герасимов. – Их лидеры утверждают, что никто из их людей на Неонова не прицеливался даже.
Никитин помолчал, сосредоточенно двигая своими густыми бровями.
– Сколько он стоит по твоей таксе? – спросил он у Герасимова.
– Нисколько, – ответил тот. – Неонов из особого разряда, на членов которого разрешение не выдается вообще...
– Ясно, – сказал генерал, хотя ему было совершенно ничего не ясно. – Кто это может быть, думал? Есть предположения?
– Думал, – кивнул головой Герасимов. – Хотя информации для размышлений практически – никакой. Следов на месте убийства Неонова – нет почти никаких.
– А ты мне не жалуйся, что преступники тебе следов не оставляют, – прикрикнул на него Никитин. – Если бы они на месте преступления свои визитные карточки оставляли, ты без работы остался бы!
– Теоретически, есть три группы мотивов, каждой из которых можно подобрать возможного исполнителя, – начал туманно Герасимов. – Первое. Конкуренция в деловых отношениях. Убить Неонова могли люди из любого банка Москвы, он всем стоял поперек дороги. Но, насколько вам известно из моего же доклада по ситуации в финансовой сфере Москвы, Неонов хорошо подстраховался и от его безопасности зависели многие банковские деятели. Никому из них смерть Неонова не была выгодна. Напротив, очень даже – не выгодна. Из мелких же фигур ни одна не смогла бы решиться на столь кардинальное действие...
Никитин кивнул. Знаю, мол, давай дальше.
– Второе, – продолжал Герасимов. – Бытовые мотивы. С этой точки зрения я сам проверял все, что есть у нас по Неонову. К сожалению – ни одного мотива из этой группы... Частная жизнь этого человека не могла породить мотив, достаточно сильный для его убийства. Жена, две любовницы, дети, родственники... Все они кормились вокруг него, никто от его смерти материальной выгоды не имеет. Жена даже рада была, стерва, что у Неонова она не одна женщина, у самой любовник есть...
Никитин поднял глаза на стоящего перед ним навытяжку Герасимова.
– У того алиби, – тут же добавил Герасимов. – Да и не заинтересован он был в смерти богатого мужа своей любовницы. Кормился через нее из той же кормушки. Зачем ему благодетеля своего убивать?
Никитин вздохнул.
– Ну! – сказал он. – Еще что?
– Третье. Внутренние мотивы. Борьба за руководством самого «Интегралбанка». Проверили. Никто из своих не мог организовать это убийство. Неонов окружил себя людьми мелкими, в смысле масштаба личности. Конкуренции ему никто составить не мог. Грызлись, в основном, между собой из-за того, кто пятки Неонову лизать будет. Никто из них его место не займет... Убивать – смысла не было.
– Так! – сказал Никитин. – Дальше.
– Четвертое. Неонова убили наши подшефные из одной из зон Москвы. Специально для того, чтобы показать, что подчиняться нашим порядкам не намерены. Эдакая демонстрация неповиновения. Будем, мол, убивать, кого захотим, а вы нам не указ.
Никитин удивленно поднял брови.
– Сам не верю в эту версию, – согласился с его невысказанным возражением Герасимов, – но проверить нужно. Я уже дал задание нашим людям в каждой зоне, чтобы потрясли своих, послушали, что рядовые братаны говорят. У тех ничто за зубами не держится... Братва всегда в курсе всех дел оказывается.
Никитин раздраженно махнул рукой – ерунда, мол, не стоит внимания.
– Наркомания, сексуальные извращения, психические отклонения, связи с зарубежными разведками? – спросил он нетерпеливо.
– Ничего похожего, – ответил Герасимов и, почему-то, замолчал.
Никитин тут же сделал стойку. Он хорошо знал своего заместителя и сразу почувствовал, что какое-то соображение у Герасимова есть, недаром же он предполагал его рекомендовать на свое место, когда будет уходить. Но что-то оригинальное и скорее всего – бездоказательное, из области предположений. Но тем и любопытнее, поскольку предположения Герасимова всегда почти били в десятку.