Убить сёгуна
Шрифт:
Даже стать сёгуном.
Окубо покачал головой, словно просыпаясь. Наверное, он уже сошел с ума, раз ему на ум приходят столь пагубные и запретные мысли.
В этот момент Хонда тоже рассматривал некий предмет, в котором, однако, не чувствовалось никакой мистической силы. Перед ним стояла простая глиняная чашка, наполненная пенистым горьким варевом, которое получается, если чай заварить по всем правилам.
— Что-то не так, Хонда-сама?
Тот пристально посмотрел на своего спутника, с безукоризненным изяществом приготовившего чай.
— Нет, все
На самом деле у него были причины для беспокойства. То, чем он занимался сейчас, противоречит всем его жизненным установкам. Простой воин Хонда, который верой и правдой служил дому Токугава, теперь делал то, что крайне его смущало. Однако в силу изменения порядка в стране ему необходимо меняться самому.
Боги видят, как изменился Иэясу-сама. Хонда служил ему практически с самого начала, когда молодой господин пытался сохранить контроль над собственными владениями, борясь с могущественными, многочисленными и враждебными даймё. Поначалу Иэясу был крайне осторожен. О нем тогда говорили, что он проверяет даже каменный мост, прежде чем ступить на него. Он знал о своих недостатках, но не желал отказываться от них.
Однако с изменением обстоятельств изменилась и его жизненная позиция. Теперь Иэясу принял грозный титул сёгуна как награду за многолетнюю борьбу, насыщенную интригами. Но Хонда понимал, что существование любого человека можно пресечь одним ударом меча. Жизнь — весьма эфемерная штука. Да и меч не всегда идет в ход. Совсем недавно правителя едва не застрелил какой-то вооруженный бандит, засевший на ягуре. В такого рода смерти нет ничего возвышенного, условности бусидо тут не играют никакой роли. Попади пуля в Иэясу, он погиб бы, как Накамура.
Хонда фыркнул.
— Ты что-то сказал, Хонда-сама?
Даймё поднял взгляд от чашки с чаем. Он держал ее обеими руками, одной за дно, а другой за край, как и подобает самураю. Несмотря на положение, в котором он оказался, ему не хотелось, чтобы его считали варваром.
— Нет, — ответил Хонда, поставив чашку. — Пора отправляться в путь.
Глава девятая
— Добро пожаловать!..
Беззубый человек у дверей низко поклонился и, потирая руки в предчувствии барыша, впустил Кадзэ и бакалейщика в дом. Торговец счел должным отблагодарить самурая за его помощь, а Мацуяма не нашел уважительной причины для отказа.
Дом, где размещался игорный притон, оказался довольно большим, однако никакой вывески у входа не оказалось. Как и многие здания в Эдо, он имел вид временной постройки. Внешняя отделка, к которой японские плотники обычно относятся с большой щепетильностью, теперь выполнялась весьма неряшливо: на строительстве были заняты неопытные работники. Только богачи, вроде новых даймё, наводнивших столицу, могли нанять хороших мастеровых.
У входа Кадзэ снял сандалии. Теперь Мацуяма носил с собой меч, решив отказаться от маскировки. Пусть его считают ронином. После встречи с бандитами в доме бакалейщика
— Сегодня мы просто выпьем, — сказал бакалейщик.
Беззубый, по-прежнему улыбаясь застывшей улыбкой, провел гостей в глубину дома. За одной из жалких сёдзи, ширм, стоящих вдоль коридора, послышался стук костей. Раздался негромкий возглас: игроки увидели результат броска.
— Кому принадлежит это заведение? — спросил Кадзэ.
Бакалейщик отвел глаза и промолчал, а беззубый, не обратив внимания на его смущение, сказал:
— Оно принадлежит господину Акинари, самурай-сама. Здесь подается самое дешевое сакэ и ведется самая честная игра во всем Эдо. Я уверен, тебе здесь понравится и ты еще не раз вернешься сюда. Твой друг у нас постоянный гость. Да все клиенты тут завсегдатаи. Они знают, что хозяин Акинари никогда никого не обманывает.
Кадзэ посмотрел на бакалейщика с некоторым удивлением. Тот довольно кисло улыбнулся. Приглашая Кадзэ, он думал не только о выпивке. Очевидно, ему хотелось знать, остается ли в силе договор, заключенный с людьми Акинари: пустят ли его в игорный дом. Торговец взял с собой самурая, чтобы тот в случае чего мог защитить его.
Беззубый раздвинул ширму, которая ничем не отличалась от других. Вот только в комнате, которая находилась за ней, люди не играли, а пили. Кадзэ и купец нашли свободное место на татами и сели друг напротив друга. По японской традиции они символически отгородились от остальных, создав свое собственное личное пространство.
Кадзэ и бакалейщик заказали сакэ. Беззубый побежал выполнять заказ и вскоре вернулся с железным чайником, наполненным горячей водой. В воде лежали две фарфоровые фляжки. Он поставил чайник и протянул гостям чашки для сакэ — маленькие синие пиалы, украшенные хризантемами. По японскому обычаю бакалейщик наполнил чашку Кадзэ, тот ответил тем же.
Они выпили. Неожиданно ширма приоткрылась и из-за нее появилась голова Нобу. Здоровяк, должно быть, просто осматривал помещение. Увидев Кадзэ и бакалейщика, он явно удивился. Приветливо поклонившись, Нобу снова закрыл ширму.
Однако уже через пару минут он вернулся и подошел к Кадзэ, который окинул его недоуменным взглядом.
— Хозяин Акинари желает поговорить с тобой, — произнес Нобу.
— Со мной? — удивленно переспросил самурай.
— Да. Я говорил ему о тебе, и он хочет с тобой выпить.
Мацуяма пожал плечами и поднялся. Бакалейщик собрался было последовать его примеру, однако Нобу положил руку ему на плечо и вновь усадил на татами.
— Идет только ронин.
Они прошли в дальний конец дома мимо не поддающихся описанию сёдзи. Нобу отодвинул одну из них.
В плохо освещенной комнате сидел в полном одиночестве какой-то массивный человек. Он казался не таким крупным, как Нобу, однако его бычья шея и массивные плечи говорили о том, что в случае чего незнакомец не побоится применить физическую силу. Голова его была обрита, как у священника, кимоно распахнуто, словно в теплый летний вечер. На груди — татуировка в виде синего дракона. Становилось ясно, что он далеко не святой. Такие татуировки любят носильщики паланкинов и бандиты, а человек не был похож на кривоногих носильщиков.