Убить ворона
Шрифт:
Меркулов вышел из кабинета Генерального со здоровой головой, но сильно бьющимся сердцем. Во-первых, большинство сведений по новогорскому делу он сейчас, тут же в кабинете, как бы это помягче выразиться, заострил. Ни в чем такой уверенности ни у него, ни даже у Турецкого не было. Во-вторых, он не ожидал, что новогорское дело повернется именно так. Памятуя о прежнем Генеральном прокуроре, Меркулов готовился к кровавой борьбе и в конечном счете к поражению. Бывший никогда не отменял принятых решений, считал, что дисциплина и принципы прежде всего. «Может, и вправду грядут новые лучшие времена и пресловутые несгибаемые принципы падут под натиском обычной человеческой порядочности». Готовиться к поездке в Новогорск Меркулову необходимости не было – он и
О первом он договорился еще вчера. Узнав о гибели Сабашова, Меркулов решил, что без подмоги Александру не обойтись, и позвонил Грязнову, заручившись в случае успеха его переговоров с Малютовым обещанием Славы принять участие в оперативной работе от лица МВД, министр дал согласие на командировку в Новогорск. Грязнов, несмотря на высокое служебное положение, остался все тем же Славой, который не за деньги, а по особой склонности характера любил свою беспутную, неблагодарную работу, любил гнать и догонять, любил припереть преступника к стенке, любил острые ощущения вперемешку со здоровым, законным после таких стрессов отдыхом. Меркулову Слава немного напоминал его Гришу – коккер-спаниеля – тоже верного служаку, которого сама неотвратимая природа направила искать дичь. Правда, Славе повезло больше, чем Грише, – нюх Грязнова пользовался большим спросом в нашей цивилизации, чем охотничьи инстинкты собаки. Кстати, второе обязательство перед отлетом в Новогорск состояло как раз в примирении с Гришей.
Когда Меркулов заскочил домой переодеться и прихватить собранный чемодан, моральный дух собачонки неизмеримо возрос, она даже сожрала в знак успокоения целую миску мяса. «Давай, скотинка, прогуляемся на прощание. Надеюсь, ты теперь наконец-то поймешь, что в людском мире безопаснее всего все-таки держаться возле хозяина, а не ставить эксперименты. Время великих походов прошло». Гриша, словно наученный горьким опытом, действительно не скатился, по обыкновению, как оглашенный с визгом по лестнице, а, виляя хвостиком, спрыгивал со ступеньки на ступеньку, шаг в шаг с Меркуловым. На улице он чинно отошел на приличное расстояние и поднял лапку. «По-моему, брат, ты ведешь себя сегодня, как настоящий английский джентльмен, и даже заслужил прогулки в сквер». Небольшой, но чрезвычайно любимый жителями микрорайона скверик располагался прямо напротив двора дома, где жил Меркулов. Константин не очень любил гулять в этом садике, потому что в любое время дня и ночи здесь можно было наткнуться на знакомых, вернее, малознакомых соседей, которые обязательно лезли с разговорами, расспросами о мировой политике и криминальной обстановке в Москве. Зато в сквере страшно любил гулять Гриша – для него это был мир, полный тайн и открытий, а главное – в нем скрывалось великое множество камней и веточек, поэтому Меркулов иногда баловал Гришу путешествием в сквер.
На этот раз собака с видом заправской ищейки принялась рыскать под деревьями, останавливаясь у каждого ствола, чтобы отметить пройденную территорию. Народу, к удовольствию Меркулова, на широкой лавочке у изрезанного вдоль и поперек стола, почти не было. Двое мальчишек метали в соседнюю лужу ледышки. Гриша заинтересовался пацанами и стал с ними играть, ныряя в воду за ледяной добычей. Его лай, слава богу, никого не беспокоил, и Меркулов отошел подальше, давая собаке полную свободу. Он задумался о весне, о том, что скоро возможно будет отвезти пса на дачу, да и самому хоть изредка приезжать и прогуливаться на природе. Каким-то боковым зрением Меркулов даже не увидел, а почувствовал, как некий предмет резко просвистел невдалеке. Собака мгновенно отреагировала и бросилась на тротуар. Пока Меркулов выскочил из-за дерева, пока он бежал несколько паршивых метров, выкрикивая «Гриша! Гриша!», тормоза взвизгнули, и черная «Волга» скрылась за углом девятиэтажки. В кровавом месиве издыхал Гриша,
– Носятся с такой скоростью по дворам.
– Так и детей поубивают.
– Стрелять таких нужно.
– А все новые русские…
Меркулов тихо выбрался из толпы и побрел к подъезду, волоча по грязи ставший теперь ненужным ошейник. На глаза наворачивались слезы… «Нужно похоронить Гришу на даче. Попрошу брата». Уже у лифта Меркулова догнал один из наблюдавших трагедию пацанов.
– Дяденька, – мальчишка всхлипывал, – мы не виноваты. Мы с Вадькой кидали ему снежки, а тут машина подъехала. Оттуда вышел человек, такой большой. Он постоял, постоял, посмотрел, а потом палку взял и кинул прямо под машину… А Гриша бросился…
– Не плачь. Спасибо тебе. Иди домой.
В ресторане аэропорта, куда Меркулов приехал за несколько часов до регистрации, он дождался Грязнова и заказал сто граммов коньяка.
– За Гришу. Бедная скотина стала еще одной жертвой авиакатастрофы. – Меркулов рассказал историю о гибели собаки Грязнову.
– Чего же ты мне сразу не позвонил? Мои ребята нашли бы мерзавцев!
– Ну и чтобы ты им предъявил? Наезд на собаку? У меня даже свидетелей, кроме пацанов, которых не стоит впутывать в это дело, не было.
– Думаешь, угроза?
– Наверняка. Новогорское дело. Сначала – телефонный звонок, а теперь – это… И ведь, суки, хоть бы что-нибудь поинтереснее придумали. Убийство несчастных животных из мести их хозяевам в каждом дешевом кино показывают.
– Хорошо, что они не поступили еще попроще – это уж точно в каждом детективе можно увидеть – и не прострелили тебе самому голову. Чуешь, куда все клонится? Сколько раз тебе говорил – возьми телохранителей. Сейчас их каждая собака… – Грязнов осекся: упоминание о собаке явно пришлось не к месту, – имеет.
– Да брось ты. Больно кого-то охранники спасают. Смешно даже. У меня теперь один выход – припереть этих негодяев к стенке, улики собрать, чтобы им невыгодно стало меня грохнуть. Пока я как по трясине пробираюсь. Вот сейчас, по-видимому, наступил в топкое место, еще шаг – и прощай мама родная. Но мне хорошие мокасины изготовить следует. Знаешь, Грязнов, обувь такая специальная есть – по болоту ходить?
– Знаю, – буркнул Грязнов и выпил.
Они заказали еще коньяку. Слава попросил к тому же порцию омлета и два больших шницеля с картошкой.
– Ну ты и поесть не дурак, – восхитился Меркулов. – Сейчас ведь подзарядишься и в самолете – на покой, так что пока твоя головушка еще варит, слушай о деле.
Грязнов кивнул, закусывая салатом.
– Дело запутанное и пока, можно сказать, топчется на одном месте. Официальную версию аварии ты уже знаешь – якобы отказали моторы Харьковского завода. Но год назад подобную катастрофу в Намибии потерпел такой же самолет с таким же точно грузом. И самое интересное – есть все основания предполагать, что никаких «Су» внутри «Антеев» не было.
– Как? – Шницель у Грязнова шлепнулся с вилки назад в тарелку.
– Были только корпуса, голая обшивка, имитирующая самолеты.
– Лихо работали ребята. Нагло.
– Да они и сейчас, похоже, работают, судя по Грише. Следы заметают. Сам понимаешь, что такие махинации без директора не провернуть, но Лебедев Алексей Сергеевич вот уже несколько дней как отправился к праотцам, по официальной версии, вроде бы по собственному желанию. Теперь получается, и спросить не с кого. Однако есть в этой истории и еще одна темная деталь – исчезновение одного из членов экипажа. Можешь себе представить, Слава, человек садится в самолет перед рейсом, а потом бесследно исчезает, а самолет гибнет. Должны мы эту тайну открыть?