Убить ворона
Шрифт:
– А что, для того чтобы поехать к матери, обязательно нужна какая-то причина? – тихо огрызнулась Елена.
– В твоем положении теперь лучше на все иметь причины, – неприятно усмехнулся Турецкий.
– Прекрати! – закричала Елена. – Иначе я не скажу больше ни слова.
Она хотела пройти мимо Александра, чтобы уйти на кухню. Но он резко остановил ее, схватив за руку. Она попыталась вырваться и дернулась от Турецкого в сторону, но он больно сдавил ее локоть.
– Нет, ты будешь
Мгновение она смотрела на него дикими глазами, потом испуг исчез, и губы ее нервно дрогнули. Он отпустил ее руку. Она сделала движение, чтобы уйти. Но он резко встал и преградил ей путь.
– Прости, Лена, – сказал он, не глядя ей в глаза.
Она испуганно закивала, как будто бы хотела сказать: «Хорошо, хорошо», но сказать ничего не удалось.
Он осторожно притянул ее к себе и обнял.
– Саша? – вопросительно произнесла она.
Он с раскаянием взглянул ей в глаза. Она попробовала улыбнуться.
Турецкому хотелось сейчас все забыть, выбросить на время из головы свои напряженные и расползающиеся мысли, догадки, подозрения. Он жутко устал. Весть о гибели Сабашова, расследование этого события, растущее число нерешенных вопросов. Бессонная прошлая ночь. Раздражение и ревность в связи с исчезновением на два дня Елены. Теперь еще пропажа ружья из ее дома. И соединение в одну цепочку ружья, найденных сейчас патронов и убийства Сабашова.
Он понимал, что ему необходимо сейчас несколько часов, чтобы отдохнуть и привести себя в рабочую форму. Его начинали захлестывать эмоции, а он знал, что это первый признак того, что он может допустить крупную ошибку.
– Саша, – тихо и изумленно повторила Елена.
Он совсем близко увидел ее губы и, не желая больше о чем-либо думать сейчас, наклонился к ней и поцеловал.
– Извини…
– Я хочу у тебя спросить, – сказала она, доверчиво положив голову ему на плечо. – Почему ты…
– Потому что я ужасно тебя ревную, – перебил он, поняв ее вопрос. – И к прошлому твоему тоже… И к возможному настоящему…
– А мне кажется, что я люблю тебя, – грустно улыбаясь, сказала Елена.
Турецкий замер, стараясь скрыть улыбку.
– Ты правда ездила к маме? – спросил он вдруг.
– А ты думал к кому? – Она внимательно посмотрела ему в глаза.
– К любовнику или к мужу, – ответил Турецкий.
– Ты правда так подумал? – насторожилась Савельева.
– А ты думаешь, у ревнующего мужика бывают еще какие-то мысли? – лукаво усмехнулся Александр.
– Значит, это все не из-за ружья? – вздохнула Елена.
– Ох, Леночка, не напоминай мне еще хотя бы минуток пять об этом ружье.
– Хорошо, – сказала она.
Он провел рукой по ее спине:
– Какая ты нежная…
– Ты действительно думаешь, что это мой муж? – снова не выдержала Елена.
Турецкий отстранился, закурил. Он легко мог понять состояние Елены, но в данную минуту ее вопросы раздражали его.
– Давай по кофе, и я пойду! – поцеловал он ее в щеку.
Пока она возилась на кухне, он собрал коробку с патронами и еще раз осмотрел комнату.
«Конечно, нужно прислать сюда экспертов», – подумал Турецкий.
Елена позвала его пить кофе.
– Когда кончится весь этот кошмар… – она запнулась и замолчала.
– Ну что ты! – попробовал успокоить ее Турецкий. – Все будет хорошо.
– А ты мне веришь? – пристально посмотрела она ему в глаза.
– Лена! Ты сходишь с ума! – снисходительно улыбнулся Турецкий.
Зазвонил телефон. Елена сильно вздрогнула.
– Ну-ну, нервишки у нас уже пошаливают, – сказал Турецкий.
Она вышла в комнату, где стоял телефон. Турецкий невольно сделал несколько шагов за ней и остановился возле двери в комнату.
– Да? – услышал он взволнованный голос Савельевой.
Но через несколько секунд она успокоенно и нежно уже говорила в трубку:
– А, здравствуй, милый, здравствуй!
«Мужик, что ли?» – неприятно пронеслось в голове у Турецкого.
– Да нет-нет, не поздно. Нет, не спала еще, не беспокойся. И не отвлекаешь, – продолжала она разговор.
«Надо же, как она любезна, – раздраженно подумал Александр. – Или я уже голову потерял от ревности. Но кажется, она говорит так тихо, чтобы я ничего не услышал».
– Нет, нет, все будет нормально, – успокаивала кого-то Елена. – Не волнуйся. Все будет хорошо. Только обрати внимание на последние у него слова. Да! Я сейчас по памяти: «Мне как будто легче! О жизни думать не хочется. Опять жить! Нет, нет, не надо… нехорошо! И люди мне противны, и дом мне противен, и стены противны!» Держи их все время в памяти!
У Турецкого словно защелкало в голове. Что это? Откуда он знает эти слова? Совсем недавно! Где? Где?
Да это же слова предсмертной записки Лебедева.
Когда Савельева вернулась на кухню, Турецкий попытался как можно приветливее и спокойнее взглянуть на нее.
– Кто это звонил? – спросил он.
– А ты опять ревнуешь? – налила она себе кофе.
– Уже нет.
– Правильно, женщин ревновать бесполезно. Им нужно либо верить, либо не любить их вовсе.
– Так кто это все-таки звонил? – допытывался Турецкий.
– Это по работе! – отмахнулась Елена.
Они помолчали.
– Послушай, а ты знала Лебедева, директора вашего авиационного завода?