Убит заочно

Мер Асаф

Оставалось последнее. Я повернулся так, чтобы наблюдателям не было видно моих действий, поскольку то, что я собирался сделать, было nefas, святотатством. Я подсел ближе к торсу и сделал аккуратный надрез от солнечного сплетения вдоль линии ребер, очень стараясь не пересекать красные или синие знаки на его груди. То же самое я проделал с другой стороны, после чего на животе остался кроваво-красный клин, указывающий на грудину. Я вставил кончик кинжала под кожу вверху треугольника и аккуратно приподнял его, после чего откатил кожу, оголив его внутренние органы. Отделив слои плоти и мышц, я добрался внутрь и осторожно просунул руку по локоть под его ребра, пробираясь через влажные внутренности и легкие. Вдруг я нащупал отвердевшую

массу на месте его сердца. Я вытащил ее, отсоединяя от вен и мест крепления к плоти при помощи рывков и аккуратных надрезов. Масса была абсолютно твердой. Наконец, я встал и вытянул руку. Проблески света отразились в пятнах крови на моей руке. В своей руке я держал то, то когда-то было сердцем Кэзо. Сейчас же это был лишь большой рубин в форме сердца.

«Если вам удастся продать это, я готов оплатить шикарные похороны, – сказал я, – однако вряд ли найдется покупатель. Очевидно, что это продукт некромантии».

Глава II

Неспешно прогуливаясь вниз по склону, я продумывал свои следующие действия. Приближаясь к гавани, я почувствовал голодное урчание в животе и понял, что время уже близилось к обеду. Остановившись возле придорожной палатки, я купил кальмара на шпажке, обжаренного в чесноке и специях.

После того как Корпио в достаточной степени оправился после увиденного и мог самостоятельно ходить, мы вернулись в его кабинет и на двоих распили кувшин вина, не разбавляя его водой.

«Но почему? – бормотал он. – Кто мог сделать такое с моим милым мальчиком?» «Вы знаете так же, как и я, что некромантия вне закона в Эгретии, впрочем, как и в других частях Нурематы, – сказал я. – И так было еще до основания нашего города. Насколько мне известно, Коллегия Инкантаторум очень хорошо следит за этим как на внутреннем уровне, так и среди варваров».

«Конечно, я понимаю. Все это лишь усложняет ситуацию. Кэзо, казалось, никогда не интересовался инкантаторес… Естественно, я отправил его в Коллегию Меркаторум, поскольку это наша семейная традиция. Он никогда не был лучшим студентом, и я не возлагал на него больших надежд, однако он никогда не выявлял интереса к другим коллегиям…». Корпио говорил довольно бессвязно, заглатывая неразбавленное вино с удивительной скоростью. Невнятно пробормотав слова сочувствия, я позволил ему продолжить. «Как любой заботливый отец, я, конечно же, пытался подтолкнуть его в нужном направлении. Он никогда не противился мне, но все же я видел, что его сердце лежит не к этому. Куда интереснее ему было ходить на спектакли и вечеринки, даже уличные мимы радовали его больше… Он никогда не любил цифры и так и не привык к морю. Его покойная мать и я баловали его, как нашего младшего, а когда она скончалась… Возможно, я не уделял ему должного внимания. Но что может отец? Расскажи он мне о другой коллегии, приводя разумные доводы, я не стал бы его переубеждать. В конце концов у меня есть Маркус. Он продолжит наше дело после моей смерти…»

«Расскажите о его друзьях», – попросил я.

«В колледж он ходил вместе с сыном моего хорошего друга Гнея Друсуса Скеволы. Друсус, филий, все еще живет со своими родителями недалеко отсюда. Кэзо дружил с ним с детства, поскольку наши семьи всегда были довольно близки. Кэзо и Друсус были одногодками… Но это уже не имеет никакого значения, не так ли?» На его глазах выступили слезы.

Я молчал. Он прикрыл глаза рукой и сделал очередной глоток вина. Глубоко вздохнув, он продолжил.

«Думаю, Друсус расскажет о его окружении и жизни в колледже. Он уже второкурсник, а не какой-нибудь новичок, с которым мой Кэзо вряд ли стал бы общаться. Знаете, Друсус всегда прислушивался к его мнению.

Помимо Друсуса, я слышал, как он упоминал Гнея Порция и Гая Лутация. Однажды я их видел мельком на форуме, но не могу особо ничего рассказать ни о них самих, ни об их семьях. Они пользуются уважением, но не входят в наш круг. Тем не менее я уверен, что они приходили к Кэзо в этот

дом. Как вы понимаете, в силу моей деятельности – как рон рыбного хозяйства – я часто выхожу в плавание. Кэзо был хорошим юношей, все еще очень зеленым. Всего лишь в позапрошлом году я разрешил ему, как мужчине, надеть тогу. Я пытался оттянуть этот момент, позволить ему оставаться мальчишкой как можно дольше… И он был им, угощая своих друзей моим лучшим вином в мое отсутствие. Мой приказчик и, возможно, Тифей смогут рассказать вам больше.

Вероятно, у него были другие… знакомства… среди столь обожаемых им мимов и актеров, но я, конечно же, не знаком ни с кем из них. Кэзо был достаточно умным, чтобы не запятнать старинный род Квинкти Корпиони, вынося напоказ свои отношения с такими людьми. Юноша нашего сословия может развлекаться и блудить с уличными бродягами столько, сколько ему вздумается, но он никогда не должен относиться к ним как к равным».

Его голос стал жестким, в глазах промелькнула гордыня. Даже будучи вне себя от горя после смерти сына, он не мог скрыть своей принадлежности к старинному роду сенаторов. К тому же он гордился своим повышением и званием рона.

Полагая, что состояние Корпио в достаточной степени улучшилось, я начал приближаться к менее приятным темам, касающимся смерти его сына.

«Что вам известно о последних днях Кэзо? Я спрашиваю об этом, поскольку, несмотря на то что довольно мало известно о внутреннем механизме некромантии, на протяжении веков скопилось достаточно информации. Легенду о Сервилии Ахале, возникшую еще до основания Эгретии, до сих пор рассказывают нашим амбициозным инкантаторам в качестве предостережения. Некромантия была, в нашем понимании, темным ответвлением магии вита. Во всех случаях, когда мы сталкивались с ее проявлениями, это был тщательно продуманный процесс с долгими ритуалами, множеством участников и мудреными условиями. Это не то, чем можно заниматься любительски, и наши юные инкантаторы учат все признаки некромантии, чтобы в случае выявления очередного некроманта все государство могло объединиться против него».

Я посмотрел Корпио в глаза. «Поэтому заранее прошу у вас прощения, но мне действительно нужно знать обо всех странностях, которые происходили с вашим сыном: с кем он виделся, где бывал в свои последние дни».

«Я был здесь, решал вопросы по Контио Ронов. Зима уже закончилась и навигация возобновилась. Поскольку я уже долгое время не уходил в плавание, мне действительно нужно было многое наверстать как в моем частном бизнесе, так и на занимаемой должности. Тем не менее, когда я приходил домой, Кэзо всегда был один. Он игнорировал учебу и выглядел, как я уже говорил, больным. В конце концов я перестал обращаться к докторам. Не потому что не доверяю им, а потому что они только нервировали его, и он отказывался выходить к ним из своей комнаты. Я распоряжусь, чтобы Тифей и мой приказчик ответили на все ваши вопросы. Вы также можете осмотреть дом, но не забывайте при этом оставаться в тени».

Я слегка приподнялся в кресле, подбирая подол тоги. «И последний вопрос, господин рои, если позволите. Почему я? Вы, безусловно, имели предположения о характере его смерти. Почему вы не обратились к ронам Коллегии Инкантаторум?»

«Я думал, это вполне очевидно. В конце этого года мне придется оставить пост рона, но на этом моя карьера в государственном аппарате не заканчивается. Мое положение позволяет мне получить концессии на открытие морских путей вокруг Мыса Массо. Уверен, вы знаете об этом по слухам в форуме. А такой скандал, как этот, положит конец моей политической карьере и полностью разрушит мой бизнес. Все дело моей семьи и дело моего брата попросту рухнет, поскольку никто не сможет доверять нам. Это навсегда ляжет черным пятном на имя Квинкти Корпиони, и вся проделанная мною работа от Массо до Урики окажется напрасной.