Убит заочно
Шрифт:
«Благодарю за совет, – ответил я холодно, – но я лучше тебя знаю, что мне делать. Лучше расскажи мне что-нибудь полезное».
«Ты знаешь, что твое предполагаемое тайное общество собиралось сделать?»
Я задержал на нем свой взгляд. «Ритуал Пелегринус».
Он поперхнулся. Его правый глаз посмотрел на меня с недоверием, а левый жутко забегал, пытаясь смотреть сразу во всех направлениях и даже поворачиваясь внутрь черепа, демонстрируя при этом желтое глазное яблоко с выступившими красными сосудами. «Никто, слышишь, никто не может быть настолько глуп! Любой инкантатор учит этому любого новичка матрис футур, и роны в Совете Коллегии Инкантаторум навсегда
«И все же кто-то осмелился. У него, конечно, не получилось, но я видел стигмы и держал рубиновое сердце в своей руке».
«Кто это был?»
«Сын одного купца. Не могу назвать его имя».
Араксус сделал глоток вина и погрузился в размышления, пожевывая кончик своей неухоженной бороды. Я подозвал проходящую мимо рабыню, дал ей сестерций и попросил принести фаршированные лепешки, чувствуя, как прокисшее вино бурлит у меня в животе. Араксус продолжал смотреть в пустоту, периодически бормоча что-то себе под нос. Девушка вернулась и поставила перед нами тарелку с двумя лепешками. Для такого заведения они оказались на удивление хороши – упругое тесто с начинкой из рубленой зелени, чеснока и нескольких кусочков мяса непонятного происхождения, сбрызнутое рыбным соусом для завершения композиции.
Араксус с жадностью проглотил свою лепешку. «Расскажи мне, что ты помнишь об этом ритуале», – сказал я.
«Это скверное занятие. Мы многого не знаем, поскольку все направление терминалис магии вита много веков оставалось вне закона и никогда не было должным образом изучено. Рубиновое сердце – это верный знак, больше такого нигде нет. Конечно же, нужно тайное общество. Как-то я прочел в одном свитке много лет тому назад в колледже, что для этого нужна длительная подготовка – песнопения, посвящения, снадобья, обряды. Не могу поверить, что кто-то смог скрыть такое. Точно не знаю, что включает этот ритуал, по крайней мере я не встречал такого в доступных частях библиотеки. Я читал трактат о результатах и признаках. В закрытых залах библиотеки инкантаторов должны быть более подробные сведения о требованиях, ингредиентах и формулах. Конечно, если ты сможешь получить доступ…».
«Это исключено, – ответил я. – У моего клиента нет ни доступа, ни такого влияния, более того, он предпочитает расследовать это дело тайно, не привлекая ненужного внимания инкантаторов. И все же есть ли какие-то признаки, по которым я смог бы распознать членов тайного общества?»
«Насколько я помню, для таких ритуалов характерно большое число стигм. Это во многом зависит от исхода ритуала, хотя я бы осмелился предположить, что другие участники также должны нанести татуировки силы для передачи энергий. Конечно, они могут быть меньше, чем у избранного. Для всех этих стигм требуются приготовления и особые красители. Я могу поспрашивать…» – предложил Араксус.
«Сделай это, но без шума. Никаких имен и подробностей, больше слушай, чем говори. И расскажи мне обо всем, как только узнаешь что-то, хоть отдаленно относящееся к делу». Я встал, оставив на столе несколько монет. Они понадобятся Араксусу, чтобы разузнать все, а Корпио вряд ли их заметит в своем списке расходов.
Я попрощался с Араксусом и направился домой. А по пути домой остановился в Купальнях Сестропия недалеко от Понс Ориенталем. Я доплатил, чтобы раб хорошенько потер и помассировал меня после всего, что мне пришлось пережить. Мне нужно было смыть не только запах, но и мысли об Араксусе. Равно как и весь этот день.
Глава IV
На следующий день я намеревался добыть больше информации, расставить сети и ждать улова. Встреча с Араксусом была не особо результативной, но могла принести свои плоды в будущем. Тем не менее, у меня были и другие источники, которые можно было потрясти.
Надев тогу, мою единственную тогу, я решил обойти всех, с кем ранее контактировал мой отец. По крайней мере, тех, кто был честен с отцом, а не стервятников, ликовавших на месте его краха. Я обошел все от портика до базилики, выискивая людей, которых когда-то знал. Это были люди, торговавшие произведениями искусства – от мраморных статуэток и свитков поэзии до ассириканского тончайшего шелка и арбариканских золотых украшений. Это были люди, понимающие ценность необычных вещей и много знающие о таинственных источниках и экзотических материалах, которые могли бы использоваться в запрещенных ритуалах. Они знали достаточно, чтобы рассказывать убедительные истории своим покупателям, которые иногда знали намного больше, а иногда – намного меньше. Они были уважаемыми гражданами со своими конторами и складами, заполненными изысканными изделиями для истинных ценителей.
Я разделил с ними бесконечное множество фаршированных фиников, медово-миндальных пирогов, сахарного печенья с кунжутом и еще больше кубков разбавленного вина. Я задавал неспецифические вопросы и получал неспецифические ответы. В результатевсе были осведомлены о том, что мне нужна определенная информация и я могу за нее щедро заплатить. Оставалось ждать, пока жадность возьмет верх над разумом самых корыстных из этих торговцев.
К вечеру я пришел домой. Мои ноги болели от ходьбы, желудок – от сладостей, а голова – от вина. В атриуме я стряхнул с себя тогу и отправился в постель в набедренной повязке, остановившись только затем, чтобы сделать глоток освежающей прохладной воды, текущей из набухшего члена моего сумасшедшего фавна.
Проснулся я уже после захода солнца – отличное время для продолжения расследования. На этот раз я собирался порасспрашивать людей, встающих с приходом темноты.
Даша приготовила манную кашу с ломтиками бекона, яичницу и хлеб. Готовила она, возможно, так себе, зато всегда знала, что мне нужно. Я отужинал, развалившись на кушетке на заднем дворе дома в компании моего неотлучного фавна, поглядывающего на меня с ухмылкой. Он был сделан из бронзы и покрыт местами потертой и отколовшейся краской. Остальные предметы искусства из коллекции моего отца были проданы, но почему-то именно этот стал особенно близок мне (или просто никто не купил бы его).
Я надел старую, но все еще пристойную тунику, закрепил кинжал под рукавом в зоне предплечья и повесил кошелек с мелкими монетами на пояс, спрятав настоящий кошелек глубоко во внутренний карман.
Выйдя из дома, я двинулся пешком в южном направлении опять по хребту Меридионали и дальше вниз на другую сторону. Все заведения, которые я планировал посетить в эту ночь, были местными и располагались в районе Субвалес, вдоль берега или на Кампус Цивикус. Район Субвалес – сторона Меридионали, удаленная от берега и смотрящая на материковую часть суши, – в основном состоит из утлых домишек для бедных, иностранцев и свободных граждан – алкоголиков Эгретии. Вдоль берегов залива находятся крупные рынки – Форум Бовариум, Форум Фрументариум и Форум Пискариум, между которыми располагаются силосы для хранения зерна, склады и огороженные площадки, где держат продукты на следующий день. Почтенные граждане не появляются в этих районах после захода солнца, когда на их место выходит толпа портовых рабочих и поденщиков.
Учитывая то, какие заведения я собирался посетить и по каким улицам ходить этой ночью, я как можно быстрее отправился к основанию возвышенности возле Порта Фульвия – в пользующуюся дурной славой таверну под названием «Маринованный угорь». Заприметив небрежную вывеску с изображением амфоры и выглядывающих из нее угрейна обочине узкой улочки, в стороне от площади странной формы, я сделал несколько шагов вверх по дороге и нырнул в низкий проход. Мои глаза уже привыкли к ночной темноте, и мне потребовалось несколько секунд, чтобы приспособиться к тусклому освещению внутри. Пройдя в таверну, я оглядел дальние столики, но не увидел там того, кого искал.